Внутри было гораздо темнее, чем снаружи. Откуда-то из-за штор пробивался красный свет доносилась музыка. Сразу за дверью стоял довольно высокий таец с внушительными бицепсами. Окинув меня беглым изучающим взглядом, он кивнул туда, откуда звучала музыка.

– Можно, да? – уточнила я, так как не знала правил игры в подобных заведениях.

Таец, не меняя каменного выражения лица, кивнул.

Оказавшись за шторой, я смутилась. Бог ты мой, и это я, приличная девушка, где оказалась?

Зал был разделен на две части небольшой сценой, по которой дефилировали голые девицы. Именно голые, так как те веревочки, которые на них болтались, я никогда не относила к категории «белье».

Не успела я как следует осмотреться – возле меня, словно из-под земли, возникла миниатюрная девушка с подносом. Осветила меня белозубой улыбкой и показала следовать за ней. Я шла через зал и чувствовала, что неудержимо краснею. Казалось, что взгляды присутствующих устремлены на меня. Хотелось спрятаться, но, как говорится, поздно пить боржоми, когда почки отказали…

Девушка провела меня к свободному месту за стойкой бара, справилась, что я буду пить, и исчезла. Я осталась сидеть, вжимая голову в плечи и глядя исподлобья. Через пару минут мне полегчало – я поняла, что на меня никто не смотрит. Все смотрели на сцену. Среди присутствующих были даже пары. За стойкой напротив я углядела нескольких арабов. Видимо, они, как и Либерман, пускали дома пыль в глаза, а тут отдыхали…

Я успокоилась, подняла глаза на сцену и застыла. То, что вытворяли девицы, было уникально и отвратительно одновременно… Одна из них, в жалком подобии бюстгальтера игрушечного размера, открывала интимным местом бутылки с пивом. Сидящие вокруг мужчины жадно облизывались и радостно хлопали в ладоши. Волосы на моей уставшей голове тихо зашевелились… Вторая девица вытаскивала пистоны и ими же щелкала. Все оттуда же… Я отвесила челюсть и, надо признаться, совсем забыла, зачем, собственно, нахожусь в данном заведении. Но тут кто-то положил руку мне на плечо. От неожиданности я вздрогнула, повернулась и увидела Якова Давыдовича. Его лицо было так близко, что я непроизвольно отшатнулась.

– Вот уж не думал, что встречу вас в таком месте, – хихикнул он.

Я молчала, быстро соображая, как следует себя вести. Яша принял мое молчание за замешательство и уточнил:

– Неужели уже забыли? Ну? В самолете…

– А… Алексей? – Я сосредоточилась и наморщила лоб. – Алексей, правильно?

– Правильно, – не совсем уверенно ответил он.

– А вы тоже любитель «остренького», как я посмотрю, – заметила я. – С корабля на бал! Один или с компанией?

– Один, – опять хихикнул он, да так мерзко, что я поморщилась. – Я присяду?

Я кивнула. Либерман шлепнулся на стульчик рядом и похотливо облизнул губы.

– Как вам шоу? – справился он, кивая на сцену.

– Отвратительно, – ответила я. – Я попала сюда благодаря своим друзьям. Как вижу, они просто решили надо мной пошутить.

Либерман явно мучился по поводу дальнейшей тактики поведения. Если бы я сказала, что шоу мне нравится, ко мне можно было бы «подъезжать» просто, без реверансов. А я сказала, что оно отвратительно, чем озадачила «потомка» до крайности. Щуря глаза, он потирал ухо и что-то мычал. Потом, наконец, спросил:

– Пить будете?

– Буду, – сказала я. – Только не самое дешевое из того, что есть в ассортименте.

Пропустив мое замечание мимо ушей, Яков Давыдович махнул официантке.

После третьего стакана мое отношение к жизни изменилось. Мне стало весело, шоу перестало казаться отвратительным. Либерман не отставал. Он весело опустошал пивные бутылки одну за одной.