– Стало холодно, как в могиле.

Отец попросил:

– Дети, умоляю вас, не смотрите на эту ужасную картину.

Сам резко отшатнулся, увлекая за собой сына Сергея. Они оказались за арбой и чуть было не наступили на лежащих у обочины расстрелянных людей. Это были мирные люди, такие же, как и на виселице, по крайней мере на них была гражданская одежда. Самое ужасное, что среди убиенных были дети и женщины всех возрастов. Захлебываясь от волнения и зловонья, исходившего от трупов, Сергей спросил отца:

– Батюшка, в чем вина этих женщин и детей? Вон тот мальчик с разбитой головой – он моего возраста.

Кирилл Митрофанович горько выдохнул, давя в себе слезы обиды и страха за свою семью.

– Это гражданская война, сынок. Грязная и беспощадная, спаси и прости нас, Боже.

Они вышли в степь. Солнце уже подходило к горизонту. Где – то в километре впереди виднелась деревня. Отец предложил переждать ночь в деревне. Сильное было разочарование, когда они вошли в деревню. Она была пустынной: деревянные дома разрушены, мазанки еще держались, на некоторых были соломенные крыши. По улице разбросана кухонная утварь, Елизавета заметила:

– Видимо эти несчастные жили здесь.

Многие из колонны начали размещаться в домах и семья Болобановых остановилась у одной мазанки, двери у которой были вырваны и валялись рядом с крыльцом. К ним тут же подошла семья из трех человек, хорошо одетые, интеллигентные мужчина и женщина лет тридцати. Мужчина держал на руках девочку на вид лет трех. Голос у мужчины был писклявым.

– Прошу прощения, господа и леди. Можно нам с вами скоротать эту ночь? Думаю, в этом доме места хватит всем.

В руках женщина держала тележку, в которой лежали два баула. Первым отозвался Болобанов старший:

– С кем имею честь?

Незнакомец протянул руку:

– Карпов Леонид Анатольевич – учитель танцев, моя жена Валентина и дочка Ирен.

Болобанов старший пожал ему руку.

– Болобанов Кирилл Митрофанович – фабрикант, моя супруга-Надежда,моя дочь Елизавета и сын Сергей. – Мы, я думаю, не против. Как говорится – в тесноте, да не в обиде.

В доме оказалась печь, а самое главное – запас воды в деревянной кадке. Печь растопили сразу. Болобановы предоставили пшенную крупу, Карповы свою долю еды внесли кусочком сала и двумя галетами. И через минут тридцать в избе вкусно запахло. Мужчины установили входную дверь. Стемнело. У Карповых оказалась керосиновая лампа. Разбитый стол починили. В лицах усталых людей появились улыбки. Они сели за стол ужинать.

Глава 4

Такси остановилось, таксист громко отрапортовал:

– Пансионат Раздолье, Морская 28 как и заказывали.

Никита протянул таксисту деньги, накинул сумку на плечо, вылез из машины. Навстречу ему из калитки пансионата вышла белокурая, хорошо сложенная девушка лет восемнадцати. Никита оценил ее загар и внешность. Подумал: «Наверное из местных, работает на родителей». Девушка приятно улыбнулась, оголив ровные белые зубы, с разочарованием в голосе проговорила:

– Опять не наши.

Никита ответил ей улыбкой.

– А я не подойду?

Видимо он тоже произвел на нее должное впечатление, так как девушка поддержала начавшийся диалог.

– Я жду наших ребят дайверов, они должны приехать из Ялты.

Никита был удивлен.

– С каких это пор поселок Витино привлекает дайверов?

– Ну сам поселок, конечно, не привлекает, а вот этот пансионат и клуб дайверов на берегу сейчас в тренде, где – то года два.

– Давно я здесь не был.

Он протянул руку.

– Никита.

– Лика. Вы отдыхать?

Ему было приятно держать ее ладонь, он заметил, как у нее учащенно забилось сердце.

– И отдыхать, и навестить дорогих мне людей.

– Ага, вы местный?