Эрик поставил на пол перед мной босоножки на высокой "шпильке", сделанные из переплетений тончайших золотых ремешков.

– Подними ногу на пуф, – он опустился на одно колено.

Я подняла ногу, заложив платье между бедрами так, чтобы ему не было видно интимных подробностей. Он ухмыльнулся, провел рукой по моему бедру, откидывая подол платья в сторону, и внимательно рассматривая меня между ног. Потом вдруг посмотрел мне в глаза. Я поспешно уставилась в пол.

–  Взгляни  на меня, – приказал он.

Я подняла глаза. Он погладил мое лоно и улыбнулся. Если этот псих еще раз засунет в меня пальцы, то я его стукну чем-нибудь тяжелым. Думаю, настольная лампа подойдет. Его руки гладили меня, а холодные голубые глаза внимательно изучали мою реакцию.  Я изо всех сил сдерживалась, чтобы не показать, насколько он мне омерзителен.

– Расслабь ногу, – он, наконец, убрал руку и занялся моими босоножками, переплетая и застегивая ремешки. – Хорошо! – он поднялся на ноги. – Теперь последний штрих, – Эрик достал из кармана тюбик с губной помадой и открыл его.

Старательно, но быстро накрасил мне губы красной помадой оттенка крови и полюбовался на свою работу. Отошел на пару шагов. Я немного расслабилась. Когда он близко, это невыносимо. Но оказалось, что я рано обрадовалась. Он вдруг буквально набросился на меня. Одной рукой схватил за попу, пальцы второй руки засунул между моими губами, заставив меня широко открыть рот, и прошептал:

– Но рот твой, вырезанный строго, таил такую смену мук, что я в тебе увидел бога и робко выронил свой лук.

Я не поверила своим ушам! Это же стихи Гумилева! Я на третьем курсе филфака писала по нему курсовую. Все еще хуже, чем я предполагала! Он – маньяк. Такой же, как в "Молчании ягнят": полностью больной на голову умник с потугами на супер-интеллект. Мы с Жанной очень любили в свободное время посмотреть кино про маньяков. Прижавшись друг к другу на диване, укрывшись одним пледом, мы ели попкорн и всегда обсуждали, что самые жестокие из них – это интеллектуалы-эстеты. Они обычно кромсали жертву на мелкие части и при этом произносили мудрёный текст: стихи или цитаты из умных книг.

И именно это сейчас происходит со мной! Мне стало так плохо, что я покачнулась.

– Осторожно! – Эрик подхватил меня под руку. – Ты что не привыкла к каблукам?

– Нет, – мотнула головой я.

Я к маньякам и психам не привыкла! Бежать отсюда. Бежать без оглядки! Пусть поймают и лучше прилюдно казнят, чем этот  извращенец  спрячет меня где-нибудь и будет медленно отпиливать по кусочку, одевая  при этом, как куклу, и читая стихи. Казнь – это хотя бы быстро! Главное: улучить правильный момент.

– Теперь ты готова послужить той, кого по праву называют Матерью Оргазмов, – он накинул мне на плечи плащ дисциплинатора и надвинул на лоб капюшон.

Мать Оргазмов? Это имя было написано на обложке той книги, которую я нашла. Меня везут к автору книги? К женщине? Черт меня дернул украсть эту книгу в кафе. И главное: в жизни ничего чужого не брала, а тут как свихнулась просто. Украла, сунула в рюкзак и быстро смылась, пока не догнали. Наваждение какое-то!

Возле дома нас ждала машина, очень похожая на обыкновенный лимузин, только без колес. Белая, длинная, она сверкала снежным отливом, и со всех сторон была украшена символом дисциплинаторов: буквой "т", на перекладине которой висела мертвая змея. Только буквы на лимузине были не из дерева, а из чистого золота.

Эрик распахнул дверь и придержал мой длинный плащ, пока я забиралась в машину. Внутри просторного салона из мягкой кремовой кожи вальяжно развалился на округлых диванах Дан. Он похлопал рукой по дивану рядом с собой, приглашая меня сесть. Я подчинилась. Напротив сидел Генрих. На его плечах дремали, нахохлившись, как птицы, два хрустальных дракона. Эрик сел рядом с ним.