4. 4 глава

Алика

Мало мне было неприятностей, так еще эта Эмма всю дорогу до комнаты буравила меня злым взглядом. Ей-то я что сделала? В первый раз в жизни ее вижу вообще. Высокая, голубоглазая, сухопарая, она все время нервно поправляла непослушную прядь, выбившуюся из тяжелого узла светлых волос на шее. Она шла быстро, и белое платье с узкой талией, длинными рукавами и широкой юбкой в пол летело за ней, угрожающе шурша тяжелым шелком. Эмма, словно солдат на плацу, широко печатала шаг, высоко поднимая ноги в серебристо-белых ботинках на квадратном каблуке. Попробуй угонись за такой дылдой! У нее один шаг, как мои три. Я едва поспевала за ней, путаясь в полах длинного плаща.

Мы шли по бесконечным коридорам: бежевым, белым и светло-серым, которые сливались в один бесконечный коридор из-за этих светлых тонов. Навстречу нам попадались люди в одинаковых серых передниках, явно из прислуги. При виде меня они испугано вжимались в стены, бросая такие взгляды, словно я прокаженная. Одна служанка, совсем молоденькая, так впилась глазами в мою футболку, которая показалась из-под разреза слишком большого для меня плаща, что едва не выронила поднос с серебряным кофейным сервизом.

Наконец, мы пришли в комнату. Эмма грубо пихнула меня в спину, и я едва не упала, пролетев до узкой белой кровати. Пока я оглядывала обстановку: белый ковер и шкаф, бежевые стены и стол, выпиленный из куска хрусталя, Эмма заперла дверь, повернулась ко мне и прошипела:

– Наконец, мы одни.

Столько яростной злобы было на ее лице, что я невольно попятилась, наткнулась на кровать и упала навзничь на жесткий матрац. Она бросилась ко мне, распласталась по кровати и схватила меня за горло:

– Послушай меня, шлюха, предупреждаю сразу, чтобы между нами не было ни малейшей недосказанности: если ты только прикоснешься к моему мужу, я тебе все глаза выцарапаю! Слышишь меня? А лучше зайду сюда ночью, когда ты будешь спать, и перережу тебе глотку! Причем нож выберу тупой и буду пилить твое горло медленно, с удовольствием наблюдая, как ты истекаешь кровью, – она схватила меня за волосы и дернула изо всех сил.

Навалилась так, что не продохнуть! Эта взбесившаяся цапля полностью подмяла меня под себя. Но допустила типичную ошибку, которую допускают все высокие люди при драке с низкоросликами вроде меня – не защитила самую чувствительную точку: живот. Этим нужно воспользоваться.

– Да отпустите вы! – я пнула ее коленом в живот, и она, охнув, выпустила мои волосы, схватившись за ушибленное место. – Мне к черту и к дьяволу не нужен не только ваш муж, но и все остальные тоже! Вы с ума сошли, да? Я сидела у себя в доме. Меня похитили, унизили, оскорбили, чуть не изнасиловали! Я вообще не понимаю, где нахожусь! Была б моя воля, я бы бежала отсюда без оглядки со всех ног. Вот только не знаю, куда. А вы мне со своим мужем! Да я отвратительнее физиономии в жизни не видела!

– Что ты сказала? – прошептала она и ее глаза удивленно округлились.

– Да то, что слышали. Уж извините, но мне сейчас не до вежливости и церемоний!

– То есть, ты хочешь сказать, что Дан тебе совсем не понравился, как мужчина? – она поморщилась, поглаживая ушибленный живот. – Не ври, ведьма!

– А что должен? – я почувствовала, что эта блондинистая мегера успокоилась, и осмелела, добавив: – Если он у вас тут самый красивый петух в курятнике, то мне вас жалко! Я бы с ним не согласилась, даже если бы, кроме него, на всем белом свете не осталось бы ни одного живого мужика!

И вдруг случилось чудо. На бледном и узком лице Эмма вспыхнуло что-то, отдаленно напоминающее довольную улыбку. Но тут же погасло. Она встала, оправила платье и подошла к шкафу.