– Эллак! – воскликнул Визигаст, окидывая подошедшего недоверчивым взглядом и нерешительно отвечая на его рукопожатие. – Это вы?.. Но что привело вас сюда?

– Забота о вашем благополучии. Мой отец разгневан. Самовольная помолвка…

– Однако как скоро он узнал о ней!

– Да, раньше меня, – отвечал Эллак. – Я… только догадывался тогда, у камня Фригги… Но мне не приходило в голову, чтобы король ругов мог поступить так опрометчиво и неосторожно. Пойти против закона. Между тем едва успел я вернуться от источника в лесу в лагерь властелина, как он насмешливо крикнул мне… Ведь я нередко заступался перед ним за германских государей… бывших у него в немилости…

– Скажи прямо, – перебил Даггар, за короля Визигаста и за меня.

– Да, между прочим, и за вас, – отвечал Эллак. – Теперь же он упрекнул меня этим заступничеством, он сказал: «Полюбуйся, как хорошо ведут себя твои соплеменники по женской линии. Вот какова их верность и послушание. Король Визигаст сосватал свою дочь за королевича скиров, не спросивши меня. Это нарушение закона». – «Откуда ты узнал?» – спросил я с испугом. «Это не твое дело, – отвечал он. – В ночную пору открылось мне их предательство. В цепях прикажу я привести их сюда. Всех троих!»

У Даггара, мгновенно побледневшего, был готов сорваться гневный ответ, но Визигаст сделал ему знак молчать.

– Я принялся уговаривать отца, я заклинал его не прибегать к насилию, поручился ему своей головою, что вы добровольно придете в лагерь, если вас пригласят. Повелитель смерил меня испытующим взглядом, лицо у него странно передернулось, и он дал ответ, которого я не могу постичь до сих пор… «Хорошо, будь по-твоему. Я приглашу их добром, ты прав – так будет умнее. Но, конечно, ты не догадываешься, – прибавил он, – почему так будет умнее». И государь улыбнулся недоброй улыбкой, которая у него грознее вспышки гнева. Вот почему я вышел вам навстречу и прошу вас поспешить. Заставить Аттилу дожидаться – опасно. Кроме того, советую вам вести себя благоразумно при дворе. Не будь строптив, отважный Даггар! Смири немного свою гордость, благородная королевна!

– Моя невеста не может быть чрезмерно горда – до того она прекрасна! – возразил ему Даггар.

Эллак глубоко вздохнул и отвечал:

– Я знаю это и без тебя, королевич. Ильдихо имеет право и должна быть горда, как богиня.

Молодой человек замолчал, стараясь преодолеть вспыхнувшее в нем страстное чувство, потом он продолжил более спокойным тоном:

– Дело в том, что вы оба, почтенные князья, не правы, а повелитель прав. Не раздражайте его еще больше. Я искренне желаю вам добра, но не все сыновья Аттилы дружески расположены к вам. Когда я заступаюсь за германцев, другие стараются подстрекнуть против них нашего господина. И речи их он слушает охотнее, чем мои.

– Почему? – полюбопытствовал Визигаст.

Эллак пожал плечами.

– Строгость более свойственна ему, чем милосердие. Кроме того, он не любит германцев, а также и… меня. Его любимые сыновья…

– Эрлак, злой ребенок, и Дзенгизиц, кровожадное чудовище! – воскликнул Даггар.

– Горе нам! – прибавил король ругов. – Если эти двое со временем будут владычествовать над нами…

– Ну уж нет, этому не бывать! – рассмеялся Даггар.

Эллак смерил его строгим взглядом.

– А почему нет, неосторожный юноша?

– Потому что, до тех пор… потому что, прежде чем…

– Замолчи, Даггар! – перебил король. – Видишь, Эллак, – продолжил он, – мы хотим просить Аттилу, чтобы при делении царства между его многочисленными наследниками, – ведь у него более ста сыновей, – отдать нас, германцев, под твою власть.

– Этого никогда не будет, – покачал головой Эллак.