– Постойте, – Дениса кольнуло смутное подозрение. – В каком году случилась война?

– В девяносто четвертом, – улыбнулась Нина Игнатьевна.

– И вы хотите сказать, – Денис старался аккуратно подбирать слова, – что новый миропорядок установился за двадцать четыре года? Все эти Евруси, Конфедерации… Это же глобальные исторические процессы!

Библиотекарша смотрела на гостя удивленно.

– Вы правы, Денис. И что здесь не так?

Второе озарение.

– Сейчас две тысячи восемнадцатый? – тихо спросил Денис.

В глазах Нины Игнатьевны появилась жалость.

– В твоем мире – возможно. У нас две тысячи пятьдесят шестой.

Неожиданно Денис понял, почему библиотекарша показалась ему потрепанной жизнью. На самом деле, Нина Игнатьевна неплохо сохранилась. Просто она была очень старой. А портал «Барона Самди» переместил семью Дениса не только в пространстве, но и во времени.

Льюис оказался молодым двадцатипятилетним парнем. Перебравшимся на Пустырь через уже знакомое Денису агентство. Шапка рыжих кучерявых волос, открытый и доброжелательных взгляд. У себя на родине Льюис был механиком, причем достаточно востребованным. Работал, правда, в автомастерской, с холодильниками ничего общего не имел. Потом выяснилось, что мастерская перекрашивала краденые машины и перебивала старые номера. Льюис попал в число подозреваемых, ему грозил внушительный срок. И тут подвернулся «Барон Самди» с предложением, от которого невозможно отказаться. Дальше – знакомая ситуация. Правда, Льюиса перебросили через портал Балканского архипелага. Там он оставаться не пожелал и перебрался на почтовом корабле в Гавань.

– На большие деньги не рассчитывай, – предупредил Льюис. – Тут мы едва сводим концы с концами. Если не работаешь на стене, получаешь копейки.

Денис впервые услышал это слово – копейки. Он уже знал, что на территориях, подконтрольных Новосибирску, имеют хождение рубли. Самая твердая валюта в мире, как с гордостью заявляют все вокруг. На острове использовались золотые и серебряные монеты разного достоинства. Серебро, судя по всему, ценилось выше. Денис успел подержать в руках десять серебряных рублей и золотые кругляши номиналом в рубль. Медные гроши маркировались цифрами от единицы до пятидесяти. Без дополнительных уточнений. Похоже, это и были местные копейки.

И снова – стена.

От чего ж вы тут защищаетесь?

Накануне вечером Денис устроил семейный совет. Дети были поставлены в известность о том, что в Гродно дорога закрыта. Особых переживаний по этому поводу не было – Максим и Олеся успели подружиться с островитянами. Денис рассказал всё, что ему удалось выяснить относительно истории нового мира. Максим постоянно перебивал отца, взгляд мальчика был восхищенным. Еще бы – такое приключение. Олеся сидела тихо – разговор навевал на девочку скуку. А вот Катя с каждым словом мрачнела.

– А как у вас дела? – поинтересовался Денис.

– Меня в школу записали! – ожил Макс.

– Всё хорошо, – устало произнесла жена. – Я буду в школе работать, Макс учится в ней же. Да тут вообще одна школа на весь остров…

Максим фыркнул.

– А садик? – уточнил Денис.

– Он клевый, – сообщила дочь.

– Не сомневаюсь, – улыбнулся Денис.

На том и разошлись.

Утром Денис отправился в порт, чтобы встретиться с Льюисом. Дорога пролегала по крутому серпантину пересекающихся под разными углами улочек. Солнце поднялось достаточно высоко над горизонтом, но в самых узких переулках еще дремали припозднившиеся полуночные тени. Приближаясь к портовой зоне, Денис слышал металлический скрежет, натужный гул крановых стрел и резкие голоса рабочих. Неожиданно улица, по которой он шел, влилась в набережную. Со всех сторон эмигранта обступили каменные парапеты, складские помещения, штабеля разноцветных контейнеров и двигающиеся по рельсам краны. Далеко в бухту вдавались каменные языки причалов, облепленные покрышками. Денис насчитал три причала. Из кораблей – парочка рыбацких сейнеров, вытянутая баржа и белоснежная парусная яхта.