– За знакомство надо выпить, – сказал Буля, и поднял бокал.

– Давайте выпьем, за присутствующих здесь дам, стоя, – перебил тост Були, Афонька и подскочил с места.

– Ну, ты и наглец, – слегка возмутился Буля, на то, что ему не дали договорить.

– На брудершафт, – вставил Афонька, не обращая, на Булино замечание ни какого внимания и повернулся к Луане.

– Это как? – спросила девушка, – не понимая, про что говорит Афонька.

– Я тебе, сейчас объясню, – и Афонька стал показывать девушки, как это делается, – а завершается все это поцелуем в знак дружбы и хорошего расположения, – закончил он.

Застолье продолжалось еще долго.

– Может, уединимся? – спросил Сева, глядя в упор на Нику, – мне кажется, пришло время, отдавать весь долги до конца. Поверь мне, я сгораю от нетерпения.

Она кивнула головой в знак согласия, и они незаметно вышли из зала.

Но Фома заметил исчезновение брата и Ники и решил последовать их примеру.

– Может, оставим это общество и побудем вдвоем, – шепнул на ухо Лени, Фома.

– Неплохое предложение, – ответила она, – я тоже об этом думала, – Ника с Севой, это уже сделали.

Они медленно встали из-за стола, и ушли к нему в комнату. Уединившись, Фома предложил Лени присесть на кровать, а сам прилег рядом.

– Фома, расскажи мне о своей жизни на земле, о своем детстве. Мне интересно знать о тебе все, каждую мелочь.

– Ну что о себе рассказать, обычная жизнь, родился, крестился, женился. Правда, потом развелся, судьба. Возможно, если бы мы с женой тогда не расстались, я не встретил тебя. Вдруг Фома стал серьезным, с его лица пропала улыбка. Он поднялся с кровати и, опустившись на одно колено, нежно взял ее руку и поцеловал, – Лени, ты вторая девушка в моей жизни, которой я говорю эту фразу, я люблю тебя! Ты божественное создание, и я безумно рад, что попал в ваш мир, что судьба подарила мне встречу с тобой, с самой красивой женщиной в мире. Ты для меня свет, озаривший мою душу, я уже потерял надежду, что вновь полюблю. Но ты зажгла огонь в моей груди, огонь любви. Я просто счастлив!

В это время в спальне Севы, происходила подобная история. Сева стоял, прижавши к себе Нику, и шептал ей на ухо.

– Ты напоминаешь мне Афродиту, вышедшую из пенных вод морских, – Сева кончиками пальца провел Нике по лицу, – Твоя кожа такая же потрясающе-нежная, как лепестки роз. Прикосновение к тебе доставляет мне радость. Я хочу стать птицей и на крыльях любви унести тебя в небеса. Я готов покорить для тебя все миры и бросить их к твоим ногам, моя прекрасная нимфа. Если твое сердце не дрогнет, я умру от тоски, как умер бы лебедь-царевич в одиночестве, потерявший свою царевну. Ты прекрасна, как дикая орхидея, ты сводишь меня сума, моя сирена.

– Сева, ты не исправимый романтик, – нежно проворковала Ника.

– Мне нет жизни без тебя, моя богиня! – произнес он, и бережно подняв Нику на руки, понес на постель. Теперь это было их общее любовное ложе, принадлежащее им, двоим.

– Ничто и никогда не разлучит нас, моя прекрасная роза. Целуй меня, я хочу почувствовать прикосновение этих нежных лепестков, – с придыханием произнес Сева.

– Я подарю тебе тысячу поцелуев, мой принц, – с замирающим сердцем, проронила Ника и впилась в его губы.

Из зала доносились звуки веселья. Афонька выкрикнул веселый тост, и они все дружно засмеялись. Раздались звуки гитары, послышался баритон Мастерка, а другие стали ему подпевать:

«Если друг оказался вдруг (в штанах),

И не друг, и не враг, а так (без штанов)

Если сразу не разберешь (в штанах)

Плох он или хорош (без штанов)

Парня в гору возьми, рискни (в штанах)

Не бросай одного его (без штанов)