Конечно, не каждая лиса соглашалась сделать минет, но каждый раз с ними была надежда. А с женой надежды не оставалось никакой.

И, конечно, самым правильным было уйти от нее, но в этом и состояла самая большая проблема. То есть проблемы в том чтобы уйти не было, и он несколько раз уходил от нее. Проблема была в том, что он каждый раз возвращался.

Марк Твен сказал однажды «Нет ничего проще, чем бросить курить. Сотню раз уже бросал».

Нет ничего проще, чем разорвать связь, которую ты разорвать не в силах.

И вот, единственное, что его спасало, было потеряно, неожиданно, внезапно. То же было и с Атлантидой. Они оба потеряли простое решение своих проблем, и оставалось одно – вновь погрузиться в сложность отношений мужчины и женщины на этой планете, отдаленной на 150 миллионов километров от Солнца и на бесконечность от Бога.

После этой встречи их передатчики больше не выходили на связь, и через два месяца, после третьего предупреждения, Атлантида и Ипполит были отчислены из клуба за неуплату членских взносов. До этого случая они не имели штрафных взысканий и дисквалификаций, поэтому за ними сохранили возможность восстановления участия в игре.

Он не хотел никакой любви и держался твердо. Сначала он попытался уйти в работу, и почти две недели ему это удавалось, хотя и с резким снижением производительности труда, что не укрылось от бдительного начальства, так что ему даже мягко намекнули на целесообразность взять отпуск.

Ипполит работал дизайнером сайтов, и от его работоспособности напрямую зависел успех всей рекламной кампании, притом что конкурентная борьба в этой сфере бизнеса была очень жесткой. Для того чтобы поднять его боевой дух, ему даже повысили зарплату, но дело оказалось не в деньгах, а значит, было совсем худо, и тогда ему уже более настоятельно и недвусмысленно было рекомендовано отдохнуть. Он взял отпуск на десять дней, но никуда не уехал из Москвы, хотя мог бы уехать в Турцию, Италию, в Северную или Южную Африку или в Юго-Восточную Азию. Но вместо этого он каждый день ходил на Новодевичье кладбище, где гулял среди памятников и надгробий артистов, писателей, маршалов, ученых и государственных деятелей, после чего бродил по набережным Москвы, избегая Садовнической (как оказалось, не зря!) и прилегающих к ней Овчинниковской, Кадашевской, а также, на всякий случай, Раушской.

Кончилось тем, что он не выдержал и, придя (к недоумению сослуживцев) в офис, проверил почтовый ящик. Он был буквально набит письмами. Каждый день она отправляла ему сообщения, и не по одному, а по несколько. И день ото дня их тон менялся. Прочитав их все разом, одно за другим, можно было увидеть, как исчезала тонкая оболочка ее внешних манер и как нарастало отчаяние, как сдавали ее нервы. Они были наглядным доказательством того тезиса, что лучший способ подчинить себе женщину – это игнорировать ее полностью.

В первых письмах она еще кокетничала, шутливо интересуясь, когда он, наконец, наберется смелости пригласить ее в ресторан, и что он собирается подарить ей на день рождения. Но день рождения прошел, а ответа не было. И тогда ее тон изменился, она спрашивала, помнит ли он ее, не забыл ли он ее вообще. Ответа не последовало. Тогда она стала писать, как она думает о нем, как он ей снится, как ей мерещится, что вот он идет ей навстречу по улице, но каждый раз это оказывается не он, о том, как она каждый день приходит к тому месту на Садовнической набережной и подолгу стоит, глядя на бурую, мутную воду, но он не приходит к ней больше. Она рассказывала ему свои сексуальные фантазии, как он берет ее сзади и спереди, и как она принимает его член в рот, с алчностью и упоением, стоя перед ним на коленях. И только когда он не ответил и на эти письма, в ее сообщениях зазвучали по-настоящему пронзительные ноты тоски и безысходности. Последние два дня писем от нее не было, и Ипполит подумал, что он, возможно, опоздал, и ее уже нет в живых. Он не стал ей звонить, а вместо этого сразу отправился по адресу, который она сообщила еще в двадцать первом своем письме.