Я сижу в Тюрьме центрального типа Сен-Мартен-де-Ре в коммуне, находящейся на острое Ре. Тут только одиночные камеры и весьма строгий режим содержания, лишь для меня сделали исключение по требованию родственников моих жертв, мол, они надеются, что комфортное пребывание в клетке заставит меня покаяться в содеянном и сделает расставание с жизнью мучительным. Вот такая вот нелепая логика, эти глупцы воистину думают, что я держусь за жизнь обоими руками, хотя зачем она мне сейчас, когда я уже все в ней испытал?

Тюрьма находится в старой крепости, построенной еще римлянами, так что я можно сказать, чувствую запах легионов Цезаря. У меня несмотря на столь древнее происхождение темницы, есть отопление, есть свет, я даже слышу птиц, гнездящихся под крышей, их птенцов, неистово орущих по утрам. Я коротаю время перед встречей с вечностью весьма с комфортом.

Кстати, расходы на мое содержание добровольно взяла семья Паретто, та самая, чей чьи интересы в течение многих лет пересекались с моими, и чего греха таить, наше содружество в прошлом было для меня весьма прибыльным. Что могу сказать, это рыцарский поступок со стороны Доминико Паретто, но зная старика, я уверен, это лишь дань уважения традициям этих ублюдочных бандитов, эдакий своеобразный кодекс чести, когда главный враг клана перед смертью должен обязательно пожить достойно. Естественно, Паретто сделали меня свои врагом не из-за кокаина, эмбарго на торговлю которым они сами и нарушали регулярно. Я случайно, повторюсь, не специально, убил единственного сына Паретто, а это уж, помилуйте меня, вендетта чистой воды должна состояться, в любом случае.

Итак, после того как мне прочтут приговор, а это читается всегда минут по пятнадцать, а то и по полчаса, меня приготовят к прощанию с бренной жизнью. Кстати, никогда я не понимал вот этих долгих проводов в мир иной. Для чего зачитывать мне десятки глав уголовного кодекса, словно я на экзамене по юриспруденции, ведь в ближайшем обозримом будущем мне явно это ни к чему.

Или это сделано из милосердия, дабы дать жертве насладиться последними минутами воздуха, криками чаек (ах этот гвалт) и прочей романтической чепухи.

В любом случае, я должен в течение данного прочитывания проникнуться, по замыслу создателей сего ритуала, неким искупительным экстазом, проронить слезу и отдаться во власть судьбы. Ну, во всяком случае, так наверняка задумывалось.

После окончания сей процедуры меня должны облачить в цивильный костюм (ну негоже негодяю такого масштаба идти в вечность в шортах и майке), обуть в белые туфли (тоже непонятно, почему белые, вопрос остается открытым) и дать приложиться к кресту священника, который также обязан присутствовать на сем эпохальном событии. Хотя вполне возможно, святые отцы не возжелают провожать меня в ад, а ведь именно туда, по их мнению, я должен отправиться, и заявят об самоотводе. Мне по большому счету, все равно, главное, соблюсти интригу.

Ну а потом меня поведут во внутренний двор тюрьмы, где для меня изготовили уже (а может еще только начали) виселицу, которую предварительно должны протестировать на мешках. Да-да, именно так и подбирают максимально оптимальную для веса и роста преступника веревку, причем, когда казнят подряд нескольких, веревки должны после каждой казни меняться в соответствии с именами казнимых, нанесенными на них и эти же веревки потом кладут в гроб вместе с телом, чтобы так сказать, отправить в добрый путь. С одной стороны, сей порядок появился после казней в Нюрнберге в 40-ых годах прошлого века и я считаю, что это правильно, ну вот никак не захочу я болтаться на веревке после какого-нибудь преступника ниже себя рангом.