– А, привет, бандит, – проговорил отец пьяным голосом, словно плыл по своим словам, как по волнам. – Решил остаться со стариком? Молодец.

– Да я, собственно, еще не успел все обдумать, – начал оправдываться парень, но потом решил не делать родителю больно и замолк.

– Это ты молодец, – повторил мужчина с трудом, будто извлекая каждое слово из глубокой мыслительной шахты. – Пусть бабы психуют, а мы не должны поддаваться на их про… кации.

Платон сел на скрипящий стул и поставил локти на стол, положив голову на ладони. Он закрыл лицо и пытался о чем-то думать, найти подходящие слова, но ничего достойного в его голове не находилось. Поэтому он решил начать с простого.

– Ты не ходил на работу?

Отец посмотрел на него, впервые повернув голову. Боль от затекшей шеи мигом выразилась гримасой на его лице. И еще он был недоволен тем, что его отвлекают от такого долгожданного, наконец нахлынувшего состояния истинного блаженства. Он уже было открыл рот, чтобы что-то сказать, но замер в таком положении, а потом и вовсе отвернулся обратно, в сторону телевизора.

– Откуда мы деньги возьмем, если тебя уволят? – не унимался Платон. – А на что ты купил пиво? У нас же почти ничего не осталось.

Отец что-то буркнул, пытаясь выдавить из себя слова, но после первых неразборчивых звуков, которые должны были перейти в понятную речь, просто замолк. Молчание тянулось застывшей над их солнечным городом вечностью, неизвестная рок-группа даже успела сыграть несколько песен, а потом отец все-таки вышел из ипохондрии, достигнутой с таким усердием многими литрами алкоголя, и сел на диване, спустив на пол ноги. Зазвенели упавшие пустые бутылки, одна из них покатилась через комнату к ступням парня.

– Ты что, продал шкаф? – спросил сын.

– Пришлось, твоя мать меня вынудила, – ответил отец.

– А что будешь делать дальше? Когда вся мебель закончится? Продашь наконец машину?

– Не смей так говорить, щенок! – рявкнул мужчина, растягивая слова, будто тужился, чтобы от них избавиться. – Машина – это все, что после меня останется. Это твое наследство! Да я лучше умру, чем продам такую ценную вещь…

Он хотел еще что-то добавить, но так сильно икнул, что потерял мысль и замолчал. Потом лениво почесал затылок, медленно поднялся на ноги и, пытаясь сохранить равновесие, поплелся в туалет.

Очутившемуся в давящем одиночестве Платону не оставалось ничего, кроме как собрать с пола пустые бутылки и выставить их в коридор, а потом уйти в свою комнату в надежде найти там набор инструментов. К счастью, не все еще было продано, и, вооружившись увеличительным стеклом, парень снял с запястья браслет и принялся изучать свой наручный хронометр в попытке вернуть его к жизни. Когда-то в далеком детстве он, играя с соседскими детьми, упал с перекладины качелей, расшиб лоб и сломал свой личный счетчик расстояний. Тогда отец, будучи еще квалифицированным молодым мастером, быстро починил устройство, а теперь сам подросший наследник пытался понять, что к чему. При ближайшем рассмотрении оказалось, что все три стрелки расстояний – и тонкая, и средняя, и толстая – зажаты осколком защитного стекла, повредившегося от ударов Богдана. Платон достал из своего набора пинцет и аккуратно извлек все его мелкие кусочки. Для проверки работоспособности механизма он походил по комнате, и самая тонкая стрелка еле заметно сдвинулась с места. Оставалось найти новое защитное стеклышко, чтобы первый попавшийся мелкий мусор снова не заблокировал механизм. В спальне ничего подходящего не оказалось, и Платон принялся искать в остальной квартире. Зайдя на непривычно пустую после отъезда матери кухню, он увидел лежавший в открытом ящике лед. Его пластиковая упаковка имела достаточную прочность и прозрачность для замены стекла. Парень вы́резал ножницами какой-никакой круг и замотал скотчем вокруг хронометра. Информация с циферблата оказалась почти не видна, но под прямыми солнечными лучами, если хорошо присмотреться, можно было что-то разобрать. Почти выйдя из кухни, Платон вернулся к шкафу, снова достал из него кусок льда, но в этот раз не ради пластиковой упаковки, а чтобы приложить к распухшему синяку под левым глазом, уже успевшему принять вид гематомы. Чтобы обжигающий холод передался больному месту, он походил в разные стороны, сделал несколько кругов по кухне, а потом вернулся в свою комнату, оставив после себя след из капель подтаявшего от пройденного расстояния льда.