– Лицо… Почему лицо Лизы так идеально выверено?

Она приближалась и приближалась…

– Нет, не могу ухватить, – и желтая искорка в синих глазах потухла. Самойлова раздраженно поморщилась. Она чувствовала, что почти загнала в угол ответ, прижала его и раздела, но споткнулась, и он вывернулся и растворился, как тень. И все же она была уверена, что поймает его. Это – лишь вопрос времени. Она была аналитиком, а значит, загонщиком, а ответ – ее добычей и жертвой. Хитроумной, увертливой, но все-таки жертвой.

Ира подняла голову:

– Андрей, можешь сделать мне копию с фотографии Лизы? Хочу подумать над ней на досуге.

Исаев открыл приложение на мобильном, запустил сканер и отправил ей на почту картинку.

– А теперь… – он наклонился, и она почувствовала его теплое дыхание у себя на виске, – дай мне слово, что в ближайшие дни ты не сядешь на «Кавасаки».

– Ладно.

«Ладно? Это слишком быстрый ответ», – Андрей моментально прикинул, а не вернуться ли ему завтра с утра пораньше в «Лейпциг» и не сделать ли так, чтобы Самойлова просто не смогла завести двигатель байка?

А с другой стороны…

«Я же тебе доверяю».

– Хорошо, – он, вздохнув, погладил ее по плечу. – И… слушай, Ир, давай все-таки поедим? – чуть ли не жалобно поглядев на нее, Андрей стянул самую вкусную часть горячего хлеба: горбушку.

Но ужин все-таки пришлось разогреть. Потом они вместе мирно мыли посуду. После этого Андрей потянул ее к себе за руку и положил ей кольцо на ладонь.

– Красивое, очень, – Ира смутившись, не смогла найти слов. Он поймал ее губы…

Потом он очень быстро заснул, а она смотрела на него, спящего. Разглядывая его, она впитывала в себя любимые черты: красивый рот, маленькая родинка у него на виске, ресницы, трогательные, как у мальчишки. Внезапно Андрей глухо застонал и повернулся на бок. Обнажая его, съехало одеяло. «Опять гематома. Будет синяк, – Ира, вздохнув, осторожно положила ладонь на его бедро. – И так после каждой командировки, в которую его отправляет Домбровский». Словно услышав ее, Исаев во сне перехватил ее руку. Она осторожно высвободила свои пальцы и укрыла его: «Спи». Он так и не проснулся, а она продолжала смотреть на него. Теперь она вспоминала…

Ей было семнадцать. В том году она закончила школу. Медалистка и умница, обласканная вниманием одноклассников и учителей. Признанная enfant terrible района и длинноногая мисс Мечта, обожающая расхаживать летом в объемных тонких свитерах, вельветовых шортах и с достающим почти до середины бедра хвостом того изумительного пепельного оттенка, который бывает только у натуральных блондинок. И рядом с ней – Митя. Они жили во одном дворе, дома стояли напротив. Ира и Митя – почти всегда вместе и почти всюду рядом. Нет, влюбленности к нему у нее не было. Зато были хорошие отношения, общие интересы и понимание, что им просто нельзя расставаться. Сила привычки и чувство локтя, ведь они на одной волне. Да она, если вдуматься, и не верила в это терпкое и смешное «люблюнимагу». Она с подросткового возраста была слишком рациональна, чтобы верить в безумную страсть, острые чувства, неимоверные душевные муки – или ждать, что однажды с ней это случится…

Все началось (нет, это даже забавно!), когда ее бабушка – мать отца, которая подрабатывала репетиторством, предупредила ее:

– Ириска, ко мне сегодня на урок один мальчик придет. И я тебя очень прошу, не… как ты там выражаешься? Ах да… Не прикалывайся над ним в этом вашем с Митей фирменном стиле.

– Ладно, не буду, – и она усмехнулась.

А потом появился ОН. Вернее, он ворвался в ее жизнь стремительно. Вихрь в серой футболке с дурацким принтом и потертых джинсах. Высокий рост, худощавое тело и классически-правильное лицо ранимого, умного и доброго мальчика. Лицо интеллектуала, сорванца и юного Казановы, каким тот был, наверное, в свои неполные четырнадцать лет. Лицо будущего мужчины, который станет обворожительным. Она замерла, разглядывая его. Он с любопытством посмотрел на ее заколку из резинки, пропущенной в гнезда большой красной пуговицы (ее творчество), фыркнул и вдруг тихо сказал: