С женой не простился, успел подумать лаборант. Тьма закрутила его, завертела и выплюнула в огромный тоннель, в дальнем конце которого сияло солнце.

– Осторожно, – сказала полуседая женщина в одеяле. – Здесь у нас система очистки.

Бой-Баба и дядя Фима по стеночке обошли засасывающую живую воронку, косясь на неопознанные органические остатки в ее пульсирующем алом горле.

– Хорошо, что мы Живых там оставили, – вполголоса сказал дядя Фима. – Только распсиховался бы. За свою Тадефи.

Он искоса посмотрел на Бой-Бабу. Она промолчала. А что тут говорить?

– А вы не видели, – обратилась она к женщине, резко меняя тему, – кого Тадефи в зале заметила? Вы сказали, что она испугалась и поэтому убежала. Не обратили внимания, кто это был?

Женщина усмехнулась и встряхнула немытой копной волос.

– У нас здесь свои порядки, – прохрипела она больным горлом. – Но вам о них лучше ничего не знать. И девочке вашей, если… когда, – поправилась она, – мы ее найдем, лучше об этом сразу забыть и никому не рассказывать. А то у нас тут народ нервный…

Больше она ничего не сказала, и Бой-Баба решила ее не допрашивать. Не хочет говорить, и фиг с ней. Они сами все увидят и разберутся.

Группа поиска прошла еще с пару сотен метров по живым, податливым проходам, и впереди раздался короткий, испуганный вскрик Тадефи.

– О-го-го-го-гой! – во всю глотку орал дядя Фима, пробираясь по сузившемуся проходу и растягивая податливые стенки в стороны громадными красными руками.

– Таде-е-е-ефи! – не в тон вторила Бой-Баба, спотыкаясь и падая на неровной поверхности пола.

Женщина в одеяле не кричала, но внимательно всматривалась в сузившийся перед ними проход. Нежно прикасалась легкими руками к стенкам, и они расходились от ее прикосновения.

– Троянец чувствует опасность, – взволнованно сказала она. – Это что-то особенное. Он никогда раньше не вел себя так.

– Таде-е-е-ефи! – завопила Бой-Баба, крутясь на месте и прислушиваясь к мерному шелесту потолочных пластинок.

– Я вас слышу, – раздался совсем рядом хриплый от слез голосок.

Они повернули на голос. Тадефи сидела у стенки прохода, вжавшись в податливую поверхность. Бой-Баба кинулась к ней, схватила за плечи, внимательно осмотрела хрупкую фигурку в гермокостюме.

– Ты жива? Все в порядке?

Тадефи посмотрела на нее снизу вверх, и из глаз ее покатились по лицу слезы. Бой-Баба присела на корточки рядом с ней. Тадефи развела руки и обхватила ее шею. Прижалась, тяжело дыша.

– Чего ты испугалась? – спросила Бой-Баба полусерьезно, не рассчитывая на ответ. – Чего ради убежала?

Тадефи помотала головой:

– Я не знала, что тут… все так плохо. – Она всхлипнула и машинально вытерла запотевшее изнутри стекло шлема рукавом. – Я думала, это так… просто болезнь… а тут… – Она подняла голову и настороженно посмотрела на пришедшую с ними женщину.

– Я вас там видела, – сказала она жестко. На удивление Бой-Бабе женщина ответила таким же настороженным взглядом.

– Помочь – это мой долг, – глухо сказала она. – Но будь на то моя воля, вы все и близко к базе не подошли бы. Лучше смерть, чем помощь от таких, как вы.

Она с вызовом посмотрела на Бой-Бабу. Та открыла рот – и промолчала, прижимая к себе за плечи Тадефи. А та, словно поняв, о чем говорит женщина, уткнулась Бой-Бабе в стальную грудь и заревела еще пуще. Глаза и нос за стеклом шлема покраснели и мокро блестели – не вытереть.

– Ну, все! – скомандовала Бой-Баба, поднялась на ноги и помогла встать Тадефи. – Поплакали – и будет. А сейчас пошли обратно… нужно все осмотреть, нужно составить план, как проводить эвакуацию. Вернемся на корабль, заберем остальные транспортеры и медикаменты и будем людей вывозить. Ты, как будущий врач, нам должна помочь, – встряхнула она Тадефи за плечи. – Ты меня слышишь?