Дверца открылась, и он заглянул внутрь.

- Ваше сиятельство, здесь дорогу напрочь развезло, придется ехать в объезд.

- В объезд, значит в объезд, - вздохнула я, понимая, что скорее всего опоздаю. – Мы сильно задержимся?

- Нет, я знаю, как будет быстрее, - ответил Нилс и улыбнулся мне. – Не переживайте.

Через минуту экипаж тронулся, и я откинулась на спинку сидения, раздраженно глядя на серебристые струи – и зачем мне все это? Сейчас сидела бы дома, рисовала эскизы возле горящего камина…

Когда за окошком залитым дождем показались светлые стены имения, я прильнула к стеклу и увидела размытые очертания большого особняка, окна которого сияли светом свечей. Похоже, гости уже собрались и на меня будет устремлено все внимание, чего не очень бы хотелось, но отступать я не собиралась.

Нилс помог мне выйти из экипажа, и я увидела перед собой красивый белоснежный дом с колоннами, полукруглыми ступенями, ведущими к главному входу и массивной дверью, над которой расположилось арочное окно. Даже в стремительно надвигающихся сумерках и под серыми потоками дождя, особняк выглядел невесомым и воздушным, похожим на своих хозяек с белокурыми локонами. Вокруг него были разбиты клумбы и на них пестрели поздние цветы, разбавляя мрачность ненастья своими яркими красками.

Я быстро поднялась по ступеням и когда передо мной неожиданно распахнулась входная дверь, увидела пожилого мужчину в темной одежде. Он поклонился мне и пропуская в холл, вежливо поинтересовался:

- Графиня Расмуссен?

- Да, - я переступила порог, и зябкая сырость осталась за стенами дома, в котором было тепло и сухо. – Астрид Расмуссен.

* * *

- Говорят, в столичном театре дают новую пьесу? – баронесса с интересом уставилась на Эрлинга, который стоял у камина с бокалом вина. – Вы не были на премьере, ваша светлость?

- Был, - лениво ответил он и сквозь прищуренные веки посмотрел на Эмму, сидевшую рядом с матерью. – У жены под башмаком.

- Что? – тонкие брови баронессы взлетели вверх, а остальные гости с любопытством стали прислушиваться к их разговору. Эмма тоже вскинула свою белокурую головку, и Эрлинг залюбовался ее прозрачной кожей с легким румянцем. Прелестная невинность…

- Валлийская опера или «У жены под башмаком», - объяснил герцог и добавил: - Скандальная скажу я вам вещь… Некоторые узрели в этом спектакле намек на отношения внутри королевской семьи соседней страны.

- Оооо… - глаза баронессы загорелись, она подалась вперед, горя желанием услышать какую-нибудь пикантную историю. – И как вам, понравилось?

- Вполне, - герцог снова посмотрел на Эмму и процитировал:

- Глаза - огонь, язык - снаряд

У тех, кто от души влюблен.

И добродетель, как солдат,

Обороняет бастион…

Он не успел договорить – дверь в гостиную отворилась, и вошел дворецкий. Слуга легко поклонился и высоким голосом произнес:

- Ее сиятельство графиня Астрид Расмуссен.

Эрлинг на секунду замер, глядя на девушку, появившуюся в дверях, и его губы изогнулись в восхищенной улыбке. Да она красавица… Нет, ее прелесть он разглядел еще на деревенской ярмарке, но сейчас она была хороша по другому – элегантная, стройная, с горделивой осанкой и умными, внимательными глазами, в которых вспыхивали лукавые искры. Астрид была еще молодой женщиной, чуть-чуть старше Эммы, но они разительно отличались друг от друга не только внешним видом, но и внутренним наполнением. В графине, несомненно, бушевало пламя, хорошо скрытое от чужих и невнимательных глаз.

- ...Но все ж любовь стократ сильней;

Она штурмует там и тут,

Еще упорней и грозней

Она врывается в редут…**

Растягивая слова, герцог закончил цитировать сэра Овена и с удовольствием наблюдал, как меняется ее лицо. Графиня узнала его. Щеки девушки покрылись румянцем и она слегка нахмурилась.