Андрей заметил, что в последний месяц восприятие окружающего мира как-то незаметно изменилось. Ощущение это возникало только во время его одиноких прогулок и пропадало на людях. Словно бы чувственное восприятие окружающего стало глубже проникать в его сознание, вступая с ним в эмоциональный диалог на фоне тихой радости созерцания. Словно бы мир вокруг стал оживать и испытывать к нему что-то вроде любви или симпатии. Иногда какой-то обветшавший заброшенный склад на берегу канала, который никак не мог вызвать эстетического удовольствия, приводил Андрея в состояние непонятного восторга. Словами это было очень трудно передать: что-то вроде ощущения жизни, заполняющей, казалось бы, мертвые предметы.

Однажды, гуляя вдоль набережной Мойки, он вышел в ту часть города, где речка расширялась, а противоположный берег выглядел диким и заросшим прошлогодней растительностью. Вскоре он поравнялся с островом, называемым Новой Голландией, на котором стояло несколько заброшенных корпусов темно-красного кирпича, окруженных полусгнившей оградой, поднимающейся прямо из воды. Андрею показалось, что это то ли какой-то склад, то ли мастерские, во дворе валялась ржавая арматура, окна были заколочены – и никаких признаков жизни там не наблюдалось.

Раньше Андрей просто бы прошел мимо острова, даже не взглянув в его сторону, но сейчас почему-то эти нелепые полуразвалившиеся корпуса вызывали непонятный интерес. Он облокотился на чугунную решетку набережной и, испытывая непонятное наслаждение, уставился на открывшуюся его взору картину запустения и заброшенности. Стоял он так неопределенно долго и вдруг заметил, что вокруг острова и корпусов на фоне чистого предвечернего неба возникла какая-то сероватая дымка-облачко. Эта дымка находилась в постоянном движении, затем в ней забрезжили вначале еле различимые, потом все более отчетливые цветовые переливы. Андрей ясно видел фиолетовые, золотистые и зеленоватые сгустки, они постоянно перемешивались, меняли оттенки, затем над островом сформировался серебристый прозрачный столб. Воздух из однообразного превратился в испещренный вибрирующими точками различных цветов. Вскоре это были уже не точки, а полупрозрачные червячки и кляксы, все это вибрировало с немыслимой частотой и перекрывало видимое.

Андрей почувствовал легкий звон во всем теле и вдруг отчетливо вспомнил, что похожие корпуса, напоминающие то ли склады, то ли мастерские, то ли котельную, он уже видел, но не в реальном мире, а во сне, виденном в поезде. Перед ним пронеслось, как он блуждал по бесконечным заброшенным коридорам, испытывая тоску и страх, что никогда оттуда не выберется, и как невидимая рука вывела его наружу.

Ощущение было настолько ярким и сильным, картина настолько отчетливо стояла перед его взором, что он даже на минуту перестал понимать, где реальный мир, а где – видение, наложившееся на этот мир. Он подробно вспомнил и этот безлюдный город с широкими улицами и старинными зданиями, и пустырь, через который он шел к городу, и странных, гулко беседующих людей, которые его не замечали, и, самое главное, готическое здание, в которое он зашел и встретил там человека в черном плаще с капюшоном, скрывающим бледное лицо.

В следующее мгновение эта мрачная фигура словно бы отделилась от его видения и переместилась на плоскость острова.

Внутреннее видение пропало, но фигура, став мутной, сероватой и плохо различимой, осталась висеть в воздухе напротив склада, и эта туманная фигура вдруг протянула к Андрею руки и поманила к себе.

Еще мгновение, и Андрей, подчиняясь какой-то непонятной силе, несомненно, перепрыгнул бы через парапет и плюхнулся в холодную, грязную воду канала, но тут звон, все еще заполнявший его тело, перешел на новый регистр. Мальчик внутренне содрогнулся, его начала колотить дрожь, он почувствовал леденящий холод, исходящий от зловещей фигуры, и, собрав всю силу воли, скинул с себя наваждение. В тот же момент серая фигура пропала, и картина острова снова приняла свой обычный вид.