Кудрявцев замолчал. Наталь подвёл итог:

– В спецгруппу вошло двенадцать человек. Кроме названных есть ещё Константин Сергеев. Как и остальные, он универсал. Его специализация – бытовые вопросы. Он сыграет роль помощника лейтенанта Фоули. В данный момент Сергеев изучает сведения о членах Третьей экспедиции, – Наталь развёл руками. – Это всё. Возможно, кто-то хотел бы спросить о чём-то неотложном прямо сейчас?

Антон Сыпко опередил остальных:

– Когда мы отправляемся? – низкий, вкрадчивый голос, с какой-то убаюкивающей интонацией, человек с такими габаритами, казалось, должен был обладать более грубым голосом.

Ответил Кудрявцев:

– Через восемнадцать часов. То есть завтра, в три часа пополудни.

После непродолжительной паузы заёрзал представитель Координирующего Совета. Кудрявцев и Наталь посмотрели на него.

– Я полностью поддерживаю включение в команду ударного подразделения, – сказал мужчина. – Однако скажите, есть у вас хоть какие-то предположения по поводу того, с кем или с чем придётся столкнуться нашим людям? Насколько известно, ни на астероиде, ни в прилегающем пространстве до сих пор не обнаружили никакой жизни?

– До сих пор, – сказал Кудрявцев. – По поводу предположений… Я уже говорил, ничего конкретного мы не имеем, гадать же бессмысленно. Всё, что мы можем – подобрать соответствующую команду. Что мы и сделали.

Теперь пауза затянулась надолго. Стало ясно: вопросов больше не будет.

Кудрявцев, выражение лица которого вдруг изменилось, стало обеспокоенным, уставшим, произнёс:

– Знаете, парни, – он обращался к входящим в спецгруппу. – Я не очень-то люблю громкие слова, это похоже на патриотический пафос из старых голливудских фильмов, пафос ничем не подкреплённый. Но позвольте сказать: от вас, от ваших действий, возможно, зависит будущее планеты Земля.

Повисло молчание, угрюмое, тревожное.

Мерцалов услышал, как Гэри Кинсела пробормотал:

– Это не громкие слова. Так оно и есть.

Они находились на борту космолёта. Двенадцать человек. В кают-компании. Перед большим экраном, передающим вид на Землю.

Планета превращалась в зелёно-голубой шар, который быстро уменьшался в размерах. Шум, говор сразу многих человек смолкли. Они теснее сгрудились друг возле друга, некоторые сидели, большинство стояло.

На один лишь перелёт туда-обратно необходимо потратить год: шесть месяцев плюс шесть месяцев. Как сообщил Наталь, положение астероида Мара в ближайшее время таково, что происходит максимальное удаление от Солнечной системы, в результате чего космолёт со спецгруппой на борту одолеет расстояние только через полгода. При отправлении Третьей экспедиции Совет Управления выбрал момент, когда полёт не превышал четырёх месяцев и двух недель. К сожалению, спецгруппа не могла ждать более удобных обстоятельств.

Голубая точка на чёрном фоне. Гробовое молчание.

Двенадцать пар глаз жадно следили за призрачным пятном в неприветливой тьме открытого космоса.

Не считая времени на перелёт, они могли надолго задержаться собственно на астероиде. В конечном итоге время пребывания на Маре могло перекрыть всё остальное. Правда, для них, людей из спецгруппы, перелёт растянется не больше, чем на пять-шесть дней. Три дня, пока космолёт наберёт скорость и покинет Солнечную систему, затем – весь экипаж ляжет в анабиоз. И проснётся за день-два до прибытия на Мару.

Сон анабиоза не был обязателен. Его рекомендовали. И не без оснований.

Первые две экспедиции не погружались в анабиоз. Точнее не погружались полностью. В Первой спящими летели на астероид двое из пяти: Томас Берд и Чак Неевски, подданные Великобритании и Канады. Остальные – двое россиян и американец – бодрствовали весь полёт. Из пятнадцати человек Второй экспедиции в анабиоз легло шестеро.