Как я уже говорил, в человеческом теле меня разбудить невозможно. Это наводит на мысль, что я всё-таки больше отношусь к гаресянам, нежели к землянам. К тому же, раздвоенное сознание – исключительное качество Мехира, люди так не умеют. От этого, мой человеческий организм полностью зависит от биоритмов инопланетного, часто болеет и не успевает восстанавливаться из-за отсутствия нормального сна. Так происходит со всеми моими сородичами на Гаресе, кто имеет «вторую жизнь» где-то еще, кроме того странного старика, о котором я говорил ранее. На него вообще не распространяются никакие правила и законы.

***

Сегодня ночь с пятницы на субботу. Как обычно, после полуночи я отправился гулять по ночному городу в северную его часть, которая славится своими неоновыми огнями и причудливыми постройками. Несколько лет назад здесь была возведена эстакада на высоте тридцати метров над старым районом, что придало этому месту дополнительный шарм, ведь новое шоссе, по сути, стало его бетонной крышей. Как ни странно, столетние постройки, брусчатка, уличные фонари, стилизованные под свечные, весьма удачно гармонировали с индустриальным дизайном новой эстакады.

Северная часть города поистине внушала мне какое-то спокойствие, и даже радость. Честно сказать, я не любитель открытых пространств, солнечного света и синего неба. Скорее всего, это связано с тем, что большую часть своей жизни я провел в темных пещерах Гаресы. Именно с ней у меня связаны мои самые хорошие переживания, в то время как существование в человеческом теле для меня весьма мучительно. И это несмотря на то, что недра астероида таят в себе смертельные опасности.

Выйдя из трамвая, я очутился в самой темной части северного района, как раз в том месте, где начинается эстакада. Зазвонил телефон. Это была Эмма.

– Винс, ты занят? – для женщины она обладала достаточно низким, но милым голосом.

– Прогуливаюсь. В километре от тебя – ответил я.

– Зайдешь за мной? Мне еще минут сорок осталось, и я свободна.

Она часто сопровождает меня в таких прогулках, особенно, если канун выходных совпадает с ее сменой в одном из ночных клубов этого района. Дело в том, что Эмма – музыкант. Днем она играет на скрипке в камерном оркестре театра, а ночью – на клавишах в составе джазового ансамбля в ретро-баре «Minor Swing». И после концерта, если я не сплю, то всегда провожаю ее домой.

– Я уже иду к тебе, может быть, даже застану ваше выступление – сказал я в ответ.

– Смотри не усни. Браслет с собой? – браслет, о котором она говорила, был частью программы, входившей в мою медстраховку, защищавшей таких бедолаг как я от внезапного засыпания. Если на меня нападала сонливость, нажатие на кнопку активировало сигнал «SOS». Далее, на мой телефон поступал звонок, чтобы проверить, все ли со мной в порядке – защита от ложного вызова. Если на телефон никто не отвечал, тогда, по геолокации меня находила специальная бригада и проверяла состояние моего здоровья, в зависимости от которого, отвозила меня либо домой, либо в больницу.

– Он всегда со мной.

– Хорошо, перерыв окончен, я побежала. Целую тебя! – после этих слов Эмма повесила трубку.

Спустя сорок минут я уже стоял у черного входа ретро-бара. Через некоторое время в дверном проеме показалась высокая брюнетка в красной кожаной куртке и юбке. Дамская шляпка слегка прикрывала ее короткую стрижку.

– Давно ждешь? – спросила Эмма, закуривая сигарету.

– Нет, только недавно пришел – ответил я – Ну что, пойдем?

Мы двинулись в сторону эстакады, проходя вдоль старых домиков с острыми крышами. Где-то лаяла собака, а со стороны леса доносились крики ночных птиц. Некоторое время мы шли и молчали. Несмотря на регулярные совместные прогулки, наполненные романтикой ночных улиц, наши отношения с Эммой нельзя было назвать романтическими. Мы были обыкновенными друзьями со школьной скамьи. С одной стороны это расстраивало меня, с другой, я совершенно не представлял себе перспективы семейных отношений среди людей. Ну, проживем мы с ней счастливые тридцать или сорок лет, дальше что? Мое тело здесь умрет, и я продолжу существовать на Гаресе еще несколько тысячелетий. Как скоро я ее забуду? Я старался об этом не думать.