Кацман тогда еще в голос посмеялся, хлопнув Рика по широкому плечу. Травкин неделю не слезал с капитана с допросами и опросами по поводу механизмов воздействия печатных пособий на зоны удовольствия в мозгу человека, а старпом просто сделала пометку опробовать эту методику на остальной команде, если Львиная Задница все-таки сумеет мысленно выбираться из задницы внешней.

Так что, кресло, которое на ночном дежурстве заняла Анна, для нее было всего лишь креслом, без той богатой и героической истории, которую поведал Кацман, когда пытался убедить капитана, что эта доисторическая рухлядь еще способна служить верой и правдой.

– Оно же совсем, как новое, кэп! – убеждал Ричарда Джек, гордо показывая на пыльный хлам рядом с ним.

– Антиквариат новым не бывает, Кац, – покачал головой капитан. – Он всегда бывает только старым.

– И от этого он становится нерабочим, – высказался Травкин, склонив голову набок. – А если кому жопу оторвет? Ты потом за новые ткани платить будешь?

Кацман засопел, но промолчал. В итоге все как-то забыли про этот разговор, второго пилота на Астарте все равно не было, и его должность при случае выполнял сам боцман, который с показной удалью плюхался в свой трофей.

Капитан в эти моменты обычно закрывал глаза.

Ричард появился на мостике так тихо, что только обостренный слух Анны позволил ей понять, что она уже не одна. Шаги капитана были непривычно мягкими, скользящими и размеренными, будто он не входил в знакомое помещение, а как раз наоборот, опасался встретить здесь засаду.

«Засада для того ставится, чтобы засаживать», – вспомнились старпому слова боцмана. Она хотела было подумать, кто и когда засадил самому Кацману, что он приобрел такой житейский опыт по вопросам засад, но тут же в голове Аннабель всплыли и другие слова, на этот раз уже Травкина:

«Засаживать эти маленькие грядки я буду особым сортом семян окультуренной укропной ромашки, – сказал он, отвечая на вопрос Ричарда о наличии импровизированного зимнего садика на Астарте, – вставляет так, что анестезия потом не нужна».

Фразу капитана о том, что Гай вообще любит устраивать засады на корабле в самых неожиданных местах, Анна просто отнесла к множеству таких вот садов-огородов с опытами Травкина.

– За время моего дежурства никаких происшествий не случилось, капитан, – не вставая, доложила Аннабель, дождавшись, когда Рик встанет у нее за спиной, – курс не менялся, полет нормальный, будем в расчетной точке точно по графику, через два часа.

Вопреки своему обычному поведению Ричард не сказал дежурных фраз о том, что благодарит ее за службу, отпускает на отдых или дает новые указания. Он просто бесшумно прошел мимо, сел в соседнее кресло капитана, выдвинутое чуть вперед из основного круга стоящих кресел, и задумчиво уставился в обзорные стекла перед ним.

За толстой ударопрочной стеклянистой преградой плыли далекие звезды. Маленькие и большие, яркие и тусклые, они сливались во множество созвездий, окружая крошечную скорлупку корабля своим молчаливым величием и молчанием.

– Когда вышли в открытый космос? – бесцветным тоном осведомился капитан у старпома. Расценив его вопрос, как запрос о выходе из гипера, Аннабель ответила:

– Двадцать минут назад, капитан. Подъем команды через полтора часа в соответствии с корабельным расписанием.

– Угу, – кивнул тот, даже не глядя на андроида. Анна присмотрелась к своему капитану. Отросшие за время последних рейсов, из которых Астарта и не вылезала, волосы беспорядочно топорщились на голове, по лицу стекали капли прозрачной воды, глаза Ричарда были красными, будто от недосыпа, а лицо побледнело, что особенно стало заметно при наличии синих кругов под глазами.