– А что теперь будет с его матерью?

– Не знаю. Мне нет до неё дела. Она была вне сделки, – и в этот раз он говорил совершенно искренне. – Ладно. Я уезжаю по делам. Вернусь часа через три, пока продолжай архивировать обращения, которые вчера начала. И, кстати, чуть не забыл.

Он вытащил толстый конверт, который вчера оставила мать Данила, вынул из него несколько купюр и положил на стол.

– Твоя премия. Ты вчера отлично поработала.

– Но я же ничего не делала…

– Мне виднее, – подмигнул шеф, схватил зонтик и быстрой походкой покинул кабинет.

Я вновь изумилась его выправке и осанке. Он держал плечи так ровно, будто бы у него за спиной были крылья.

– И, кстати, будь другом, сходи в магазин, купи молока коту!

– Каком коту? – практические цитируя фразу, которую шеф сказал пару дней назад.

– Этому, – кивнул головой Глеб на дымчатого кота, сидящего в углу.

– Мяяяу! – раздался решительный звук, подтверждающий, что он живой и очень голодный.

– Какой красавчик! Я прямо сейчас сбегаю! – я попыталась погладить животное, но тот решительно отпрыгнул в сторону, спасаясь от навязчивых нежностей.

Не удосужившись рассказать, как зовут хвостатое создание, босс удалился. Конечно, имя кота – это было не единственное, что я не успела выяснить. Но видимо, когда-то разрозненные пояснения сложатся в законченную картину. А пока мне было чем заняться.

Через несколько часов я поняла, что если сейчас же не отправлюсь на обед, то примусь за кошачье молоко. Кстати, кот вылакал лишь половинку миски, а затем шмыгнул куда-то за шкаф. И исчез. Я предположила, что у него там был лаз. Но лезть в пыльный угол, чтобы убедиться в этом не хотелось. Но сбежать и раствориться в столовой также ловко как кот я не успела, раздался аккуратный стук в дверь.

Затем она слегка приоткрылась, в кабинет заглянула вежливая женщина лет тридцати пяти.

– Здравствуйте, извините пожалуйста, а кабинет Кристовского Глеба Ростиславовича здесь?

– Да, – неуверенно отозвалась я. – Но его сейчас нет.

И будто бы в кабинете была установлена скрытая камера, зазвонил телефон.

Конечно, это был Глеб Кристовский.

– Варвара, ко мне сейчас женщина зайдёт, – начал он.

– Уже зашла, – оборвала я его.

– Отлично. Пусть дождётся.

– Принято, – ответила я и нажала отбой.

Тем временем дама явно слышала наш разговор и, не дожидаясь моего приглашения, уже продефилировала в кабинет. По пути она брезгливо озиралась, раздумывая, куда сесть. На ней был молочно-белый брючный костюм: свободные брюки-палаццо со стрелками и укороченный жакет. Светлые волосы были собраны и закручены в высокий «узел». Своим видом она излучала шик и хороший вкус! Но её вежливая уверенность почему-то выбесила меня больше, чем деревенская хабалистость даниловой мамы. Я попыталась отрешиться от посетительницы и заняться своей работой. Тем более она уже присела на стул, убедившись, что банкетка в углу в шерсти, а других вариантов у неё нет.

– Девушка, можно мне пожалуйста кофе, – вдруг обратилось она ко мне.

Что?

– Вы ко мне обращаетесь? – вскинула я голову.

– Конечно. Будьте добры, сделайте мне кофе. Без сахара. Без сливок. Без лимона, – «без вопросов» казалось, что она не закончила предложение.

Да за кого эта расфуфыренная мамзель меня принимает!

Конечно, я понимаю, что её жакет стоит не меньше пары тысяч «зелёных», а изящная маленькая сумочка настоящий Birkin, а в ушах и на шее поблескивают точки-бриллиантов. Маленькие, изящные, неброские, но баснословно дорогие! Но я же не официант здесь! Вообще, захочу превращу её в жабу! Когда научусь, конечно.

Честно, не знаю, сказанула ли бы я ей что-то дерзкое и грубое или всё-таки сделала кофе, но от решения этой абсолютно «нобелевской» задачи меня спасло появление Глеба Ростиславовича.