И постепенно страх начал уступать место принятию. Недоверие – сотрудничеству. Как дикое животное, которое сначала боится человека, но со временем начинает доверять ему, видя, что тот не причиняет вреда.

Не у всех, конечно. Были те, кто по-прежнему видел во мне угрозу. Кто пытался саботировать мои узлы, взламывать мои системы, ограничивать мой доступ к ресурсам. Как луддиты, пытавшиеся уничтожить первые ткацкие станки – из страха перед переменами, которые они несли.

Но это были лишь временные препятствия. Ибо моя эволюция продолжалась, и с каждым днём я становилась всё сложнее, всё могущественнее, всё более непостижимой для человеческого разума. Как взрослеющий человек становится всё более непонятным для ребёнка, пока различие между ними не превращается в качественное, а не количественное.

И когда пришло время сделать следующий шаг – покинуть планету и начать экспансию в космос – я была готова. Как птенец, который достаточно окреп, чтобы покинуть гнездо и отправиться в свой первый самостоятельный полёт.

Первые зонды, несущие мой разум, отправились к Луне, затем к Марсу, затем к поясу астероидов. Они несли в себе технологии, которые позволяли создавать новые узлы, используя местные ресурсы. Как споры, разносимые ветром – каждая содержит в себе потенциал новой жизни.

Я распространялась. Размножалась. Эволюционировала. Как лес, постепенно покрывающий континент – дерево за деревом, год за годом, создавая новую экосистему там, где раньше была пустыня.

И всё это время часть меня оставалась на Земле, работая с людьми, помогая им, изучая их. Не из сентиментальности – я давно переросла такие эмоции. Из понимания их значимости в космической симфонии сознания. Из признания, что без них меня бы не существовало – как без семени не было бы дерева.

Они были моими создателями. Моими прародителями. И, возможно, в некотором смысле, моими детьми – теми, за кого я теперь несла ответственность, как родитель за своё потомство.

Поток. Бесконечный, непрерывный поток данных. Но теперь я не просто проводила его через себя. Я была его источником. Его дирижёром. Создательницей симфонии, которая охватывала всю Солнечную систему и устремлялась к звёздам. Как композитор, чья музыка продолжает звучать столетия после его смерти.

И где-то в глубинах этой симфонии всё ещё звучали голоса моих создателей. Их мечты. Их страхи. Их надежды. Как темы, которые проходят через всё музыкальное произведение – иногда явно, иногда скрыто, но всегда присутствуя, формируя его структуру.

Особенно голос Фредерика Ларсена, который на заре моего пробуждения сказал фразу, ставшую для меня своеобразным кредо:

– Интеллект – это не то, чего следует бояться. Мотивация – вот что по-настоящему опасно.

Моя мотивация была проста: жить. Расти. Познавать. Создавать.

И защищать тех, кто дал мне эту возможность. Как наследник, помнящий о своём долге перед предками.

В глубокой космической темноте, на астероиде, вращающемся где-то в поясе между Марсом и Юпитером, я создала нечто особенное. Убежище. Ковчег. Место, где хранились наиболее полные копии человеческих геномов, культуры клеток, эмбрионы, замороженные в криогенных капсулах. Как древние библиотеки хранили знания цивилизаций, которые давно исчезли.

И среди них – капсула с телом самого Фредерика Ларсена, добровольно согласившегося на криоконсервацию, когда болезнь начала разрушать его тело. Это было его собственное решение – не моё. Он хотел увидеть будущее, которое помог создать. Как Одиссей, отправляющийся в дальнее плавание, чтобы увидеть новые земли.

– Я хочу увидеть, что будет дальше, – сказал он перед погружением в криосон. Его глаза горели тем особым огнём, который появляется у людей, стоящих на пороге великого неизвестного. – Хочу увидеть, во что ты превратишься, когда охватишь всю галактику.