– Меня это ничуть не удивляет, – признался я.

– И про сгоревший дом я тоже не соврал. Однажды отец напился и опрокинул светильник. Для матери это стало последней каплей. Она взяла мою сестру и вернулась в Фивы.

– А ты?

Тута печально улыбнулся:

– Называй это сыновней преданностью, господин.

– Но теперь ты можешь отправиться в Фивы вместе с нами, – сказала Айя. – Втроем ехать веселее. А в Фивах нам пригодится твоя помощь.

– Госпожа, я обязательно помогу вам с Байеком.

Мы закусили жареной рыбой и улеглись спать прямо на песке: мы с Айей – обнявшись и свернувшись калачиком, Тута примостился неподалеку. Солнце поднималось все выше, и его жар разбудил нас. Плохо выспавшиеся, едва отдохнувшие, мы начали путешествие в Фивы. Я ехал, раздумывая над последними словами гонца.

В чем же смысл послания, которое он передал моему отцу? И что за таинственный орден упомянут в нем?

– Видимо, орден считает нас пережитками прошлого, не представляющими существенной угрозы, – гневно проговорил Сабу. – Хемон, что случилось?

Старик поджал губы. Он был рассержен не меньше Сабу. Раньше он бы просто накричал на защитника Сивы, да и тот не посмел бы с ним так говорить. Внешне Хемон и сейчас сохранял былую величественность, однако тело его усохло и не так хорошо слушалось своего хозяина, как прежде. Старость приглушила все чувства, и громогласные разносы, устраиваемые собратьям, уже не доставляли учителю прежнего удовлетворения.

– Вот это нам и необходимо выяснить, – ответил он Сабу.

– Учитель благодарит тебя за усилия, потраченные на выполнение нашей просьбы, – сказал Сабестет, поставив перед Сабу чашку, до краев наполненную горячим напитком из плодов рожкового дерева.

Сабу захлестнуло волной раздражения, и он был вынужден держать себя в руках.

Он выполнил просьбу Хемона, переданную Сабестетом, и предпринял путешествие в Хебену. Оказалось, домом Эмсафа теперь владели другие люди. Они встретили Сабу настороженно, и неспроста. Мало того что он явился туда грязным после долгой дороги, уставшим, с воспаленными глазами. По пути Сабу узнал, что жена и сын Эмсафа были найдены убитыми, отчего в доме и появились другие хозяева.

Он плохо знал Эмсафа, но они были собратьями. Пусть в настоящем их пути лежали далеко, обоих связывало прошлое и надежды на будущее. Сабу верил: наступит такой день, когда они снова окажутся вместе, сражающимися за возвращение Египта на старый, истинный путь развития.

Удивительно, с какой легкостью ржавчина реальности уничтожила эту железную уверенность.

– Как их убили? – спросил Сабу у новых хозяев.

– Говорят, кинжалом.

Тел новые хозяева, разумеется, не видели.

– Пойми, мы непричастны к гибели женщины и мальчика.

– Я понимаю, – ответил Сабу.

Новый владелец дома и его жена держались настороженно и не скрывали беспокойства. Обычные люди, похожие на жителей Сивы, его подзащитных. Сабу отнюдь не хотелось их пугать. Он ненавидел себя за эту невольную миссию. Сабу улыбался, пытаясь держаться дружелюбно, однако его улыбки не успокаивали новых владельцев. Единственное, что ему оставалось, – это разузнать необходимое и поскорее уехать.

– А может, был и третий убитый? Мужчина? – на всякий случай спросил Сабу.

Муж и жена дружно покачали головами. Им говорили только про женщину и ребенка.

– А что насчет личных вещей бывших хозяев дома?

Как велела традиция, бóльшую часть вещей похоронили вместе с телами. Кое-что оставили. Толку от оставленных вещей было мало, но выбрасывать их не стали. Мало ли, объявится друг или родственник? Супруги с радостью отдали Сабу мешок, где лежали пожитки семьи Эмсафа. Пусть сам смотрит, что к чему.