Наши лучшие платья тоже были одинаковыми. Из цветастого шелка с отложным салатовым воротником, который плавно переходил в большой бант на груди. Юбка у платья была в складочку, и мы с Мариной очень любили кружиться в этих платьях у зеркала, чувствуя себя настоящими принцессами. Но на фоне Гаянэ наши наряды поблекли. На ней было платье голубого цвета – как ляпис-лазурь. Из-под подола выглядывали белые кружева нижней юбки. Белые носочки с оборками и белые лакированные туфельки с застежками в виде белых розочек. Откуда в Советском Союзе такие наряды, мама дорогая? Ее густые длинные волосы были собраны в два хвостика и подвязаны голубыми шелковыми лентами. Ну прямо Мальвина! На наших с Мариной головах были пришпилены одинаковые белые банты.

Гаянэ схватила нас за руки и потащила в свою комнату. По дороге я заметила широкие коридоры, высокие потолки, какое-то несусветное количество комнат. А может быть, тогда деревья были большими…

Посреди комнаты стоял круглый стол, за которым свободно уместилось бы шесть человек, покрытый накрахмаленной скатертью. В углу – кровать с розовым покрывалом. Письменный стол. Но самым главным украшением комнаты был большой, от пола до потолка, шкаф, забитый детскими книгами и игрушками. Чего там только не было! Мы с Мариной постояли у шкафа минут пять, открыв рты, разглядывая это детское богатство, и с усилием сделали вид, что у нас тоже все есть.

Из комнаты французская дверь вела на огромную лоджию. Бабушка отодвинула тюль и распахнула дверь. С потолка лоджии спускались качели. Это был первый и последний раз в моей жизни, когда я взлетала на «крылатых качелях», раскачиваясь все выше и выше, на уровне третьего этажа. Я видела людей, деревья, скамейки, машины во дворе далеко-далеко внизу. Это было удивительно. И все внизу летало и качалось вместе со мной.

Пока бабушка Гаянэ накрывала круглый стол к чаю, мы играли с куклами. Кроме того что куклы Гаянэ ходили и говорили «мама», они еще обладали кучей всякого добра. Все платья кукол были выглаженными, туфельки блестели. Ни у одной куклы не было потеряно ни носочка, ни туфельки. У всех были красивые прически со сверкающими заколками. Одни сидели за красивыми столами на стульчиках, а перед ними стояли фарфоровые кукольные сервизы, другие отдыхали на кроватях под атласными одеялами, на кружевных подушках. Рядом с куклами присутствовали их кавалеры – оловянные солдатики, щелкунчики, обезьяны и медведи.

У кукол Гаянэ была райская жизнь.

Мне стало стыдно за свой маленький деревянный шкафчик на балконе. У него заедало дверцы от перепада температур. В нем хранились мои игрушки. Все вперемешку. Мячи, скакалки, куклы, мелки… У кого-то что-то было оторвано, у кого-то что-то затерялось. Плачевно, как у неумытого поросенка из «Мойдодыра», выглядели мои игрушки.

Папа периодически чинил шкафчик, мама перебирала игрушки, выбрасывала то, что ремонту не подлежит, покупала новые, но через некоторое время все возвращалось на круги своя. Я игрушки не любила. Я любила игры с другими детьми.

– А ты умеешь играть в «семь камней»? – спросила я Гаянэ.

– Нет, а ты меня научишь?

– Конечно! Для этого нам нужен мяч. У тебя есть?

– Вот!

Чистенький красно-желто-голубой мяч покатился к нам. – Камни на улице найдем, – сказала я подружкам.

Марина кивнула.

– А еще нам нужны мальчишки. С ними интереснее играть в «семь камней». У тебя есть знакомые мальчики? Друзья есть у тебя?

– Мне не разрешают выходить во двор без взрослых, – сказала Гаянэ. – И играть с мячом не разрешают, чтобы я не поранила ноги. Я занимаюсь балетом.