Что ж, действительно, крест научного труда со всеми к нему прилагающимися нужно нести до смерти руководителя. Хорошо, если профессор старый – недолго придется мучиться будущим кандидатам. Только как раз старые профессора очень лояльные люди, все же опыт веков сказывается. И таким добрым волшебникам хочется пожелать долгих лет преподавания и добрых дел для аспирантов.

А вот у профессоров в полном расцвете сил, с амбициями, становишься полным идиотом с постоянными проблемами в аспирантуре. И такие, как бы им не желал чего, живут долго.

– Поскольку мы с Умовым к общему умозаключению не пришли, поэтому кто-то из нас должен уйти. А это означает, что у меня нет выбора.

– Скажи мне, кто из аспирантов находит общий язык со своим руководителем?

На этот раз Ирина не засмеялась, а грустно продолжила:

– Мне как можно скорее нужно освободить комнату и переехать.

– А есть куда? – беспокоилась я за подругу.

– Да, на работе обещали дать общежитие. От перемены мест название не меняется, – пыталась шутить она. – О, если бы ты знала, как мне надоела эта общаговская жизнь. Я хочу свое жилье, дом или квартиру, пусть это будет даже комната в коммуналке, но собственная! Моя!

– Соглашайся только на двухкомнатную квартиру.

– Да не помогает это программирование себя и запросы во Вселенную. Видишь, снова съезжаю в общагу, – разочарованно простонала Ирина.

– Но главное, что съезжаешь в новое место…

– Спасибо за поддержку, но мне не легче. Все так хреново. Что я родителям скажу? Они так гордились, когда я поступила в аспирантуру.

– А ты разве для них поступала или все же хотела стать кандидатом? – задала я каверзный вопрос психолога.

– Честно? – Ирка присела на кровать, окинула взглядом уютную, благодаря ей, комнату и продолжила: – Не хочу учиться в аспирантуре. Разочаровалась я во всем этом. Мне стало не интересно, и я не вижу смысла. Ну, какой из меня кандидат? Я же не талмуды бесполезные писать собираюсь, я практиковать хочу. Людям помогать решать их проблемы, – выговаривалась Ирина, а потом как засмеется долгожданным заливистым смехом.

– Ты чего? – спросила я, не заряжаясь ее настроением.

– Какой я психолог, если сама не могу решить свои проблемы, – ответила сквозь смех подруга, чем все же заставила смеяться и меня. Говорят, что смех открывает какие-то чакры, в этот момент меня осенило:

– Поэтому тебе и попался такой научный руководитель, который не умеет работать с аспирантами. И избавившись от него, ты решишь свои проблемы.

– И каким образом мне от него избавиться? Диссертацию на голову ему сбросить?

– А она у тебя написана?

– Нет.

– Тогда и переживать не стоит.

И мы снова засмеялись. После смеха всегда легче смотреть на жизнь. А раздутые проблемы сдуваются как воздушные шарики, но, к сожалению, все равно остаются.

– Ничего. Проблема – это путь к развитию. И, значит, меня ждет новая развивающая жизнь, – гордо заявила Ирина. И я поддержала ее.

– Ты станешь замечательным психологом и без аспирантуры.

– Спасибо, – с легкой грустью ответила Ирина.

Я тогда не совсем поняла ее грусть. Не ощутила тот страх потери аспирантуры…

Вот она, повышенная после аттестации и перевода на второй курс стипендия аспиранта! Скажем так, приличная стипендия. Можно устроить шопинг и даже съездив в Литву.

Теперь, с повышенной стипендией, запретили аспирантам работать, разрешалось на четверть ставки и только по специальности. Но минчане-аспиранты продолжали работать там, где хорошо платили, а еще был компьютер и бесплатная бумага. Это же такая экономия! Мы с Ринатой – единственные, у кого работа – это учеба в аспирантуре и, конечно же, написание диссертации. Вот на нее и приходится тратить стипендию, повышенную, между прочим.