Период с 1822 по 1842 гг. вообще можно охарактеризовать как запретительный, тогда на таможенную политику в значительной мере оказывал влияние министр финансов Российской империи Е. Ф. Канкрин.

Грюндерская[10] лихорадка, ставшая причиной «экономического чуда» 1860–1870-х гг., с переходом от запретительной системы к либеральной (с принятием при министре финансов Княжевиче Тарифа 1857 г. был разрешен привоз (с платежом пошлины) до того времени запрещенных товаров, в том числе чугуна и железа, снята привозная пошлина с 55 экспортных статей (сырых материалов) и уменьшены ставки обложения для 380 статей) закончилась резким изменением политического курса при Александре II, вызванным приготовлениями к русско-турецкой кампании (1877–1878 гг.).

С 1 января 1877 г. исходя из потребностей казны, опустошенной в результате военных приготовлений к русско-турецкой компании и недостатка иностранных инвестиций, пошлины стали взиматься в золотой валюте. Этот способ уплаты, резко повышавший размер обложения и тем самым уменьшавший импорт, стал доставлять казначейству постоянные денежные ресурсы, в том числе и для расчетов с заграничными кредиторами, и позволил минимизировать неблагоприятные последствия колебаний курса рубля.

Таможенный тариф 1891 г. («Высочайшее утвержденное мнение Государственного Совета» «Об общем Таможенном Тарифе по Европейской торговле» от 11 июня 1891 г.) стал апогеем протекционизма, обложение по многим статьям увеличено на 100 и даже 300 %. Следствием ужесточения правительственного курса стала так называемая «таможенная война» с главным торговым партнером России – Германией, в результате которой обе стороны пошли на уступки и подписали договор 1894 г., предусматривавший реформу тарифа в смысле уменьшения ставок обложения. Покровительственные начала сыграли определенную роль на раннем этапе становления русской промышленности, но дальнейшее сохранение тепличных условий вело к снижению ее конкурентоспособности.

Примером безоговорочного лидерства таможенных сборов является 1913 г., когда они составили в 16,7 % всех налоговых поступлений казны. Столь значимый уровень явился следствием как развития внешней торговли России, так и результатом целенаправленной протекционистской политики правительства. Вывозила Россия по преимуществу продукты сельского хозяйства (до 1/3 экспорта составляли зерновые культуры), а также сырье (лес, лен, нефть), отчасти изделия текстильной индустрии (хлопчатобумажные ткани). Ввозили же главным образом машины, продукты химического производства, хлопок-сырец, каменный уголь, чай и др., причем большинство импортируемых товаров облагалось высокой таможенной пошлиной.

Парадоксальным выглядит существенный рост таможенного дохода Российской империи в период Первой мировой войны. В то время как внешняя торговля России в условиях войны резко упала, экспорт из страны снизился втрое (с 1520 млн. руб. в 1913 г. до 579 млн. в 1916 г.), импорт же существенно вырос (с 1379 млн. до 2707 млн. руб.) за счет поставок союзниками предметов вооружения, оплачиваемых казной из военного фонда[11]. Считать в этих условиях таможенные сборы «доходом» государства можно лишь условно, поскольку, в отличие от мирного времени, оплачивались они не населением, а самой казной, то есть государство платило налоги самому себе.

Ко времени Октябрьской революции таможенное дело в России регулировалось Уставом 1910 г. Новая государственная власть отказалась от таможенной политики, проводимой в дооктябрьский период, и ликвидировала существовавшую в России систему таможенных органов. Реализация ленинской идеи государственной монополии внешней торговли по существу заблокировала широкое применение таможенно-тарифного регулирования и сделала систему таможенного контроля чисто вспомогательным инструментом регулирования внешней торговли.