– Ты прав, мы коснулись необычно.

– Не буднично.

– По-особенному.

– Потом всё произошло как в первый раз в бараке.

– Полёт в невесомости.

– Был чудный вечер.

– Была волшебная вода.

– Это было не банальное любовное занятие.

– Это было истинное соитие.

– Когда мы оделись…

– Начали подходить люди, чтобы искупаться и освежиться.

– На водопаде случилось необычное зачатие.

– И беременность моя проходит как-то мягко.

– Он не беспокоит тебя?

– Нисколько. Даже когда ворочается. Всё делает размеренно, осторожно, чтобы меня, наверное, не тревожить.

– В общем, поняла, что дело не в беспокойстве?

– Поняла. После ангела с месяцем в глубине его левого глаза в твоём сне как не понять.

– Может быть, я излишне и непростительно суеверен, но лучше, я так думаю, даже уверен, нам рожать нашего мальчика не как всегда дома, а в специализированном учреждении.

– Необычно надо родить, говоришь?

– Для кого-то роддом и обычное явление, но не для нас. Всех наших старших детей ты спокойненько рожала дома, как и все женщины нашего рода во все времена, то есть обычно. А тут зачатие на водопаде, осторожно-задумчивый малыш в чреве твоём, и ангел с небес снизошёл и дал нам знак, что сын наш будет, словно месяц, светиться, изучая и постигая незримую сторону человеческой жизни. Пусть наш, предчувствую последний, малыш родится первым в необычной обстановке, не дома. Чтобы он не зацикливался на домашнем пространстве. Чтобы его домом стал незнакомый мир вокруг него. Это его освободит от притяжения к Таласской долине, и тогда наш сын сделает первый шаг в сторону земли наших предков. Нашему роду, так или иначе, рано или поздно, но надо возвращаться на берега реки Енисей, откуда наши праотцы.

– Да будет так, как желаешь ты, муж мой.

– Вот и ладушки.

– Вези меня в родильный дом, вернее сказать, вези нас туда.

– Да вроде как бы рановато ещё, милая.

– Да как сказать, мой дорогой. Не первый год замужем, чувствую, пора. Наш разговор слышал наш сын в утробе, и, похоже, он готов явиться в мир наш бренный, чтобы начать жить, как предначертано ему судьбой и Всевышним.

– На дворе ночь, на улице мороз страшенный, на дорогах много снега, а до Грозного села десять километров. И ехать нам придётся на санях с одной лошадью, если родственник не откажется помочь. А добираться нужно через места, полные разных зверюг. В такую стужу особенно опасны голодные волки. Не боязно?

– А тебе?

– Мне – нет. Волки меня с детства оберегают, я с ними дружу.

– И мне тогда нет. Тем более нас ангел, посланный Всевышним, из сна твоего обережёт. Если он приходил, то, значит, ему ведомо, что с нашим сыном, готовым вот-вот родиться, ничего опасного не случится. Надо положиться на волю Аллаха.

– Да будет так. Аминь.

– Аминь.

В год покорения космоса человеком двадцатого столетия со дня Рождества Христова в лице Юрия Гагарина на белый свет явился мальчик весом три килограмма и четыреста граммов. Он родился ровно в половине первого ночи. На улице стоял трескучий мороз. Всю Таласскую долину покрыл глубокий снег, и повсюду вьюжило. Женщина, которую за час до родов привезли в Грозненский роддом из станции Маймак, выглядела абсолютно спокойной. Она без особых проблем родила мальчика и попросила его оставить при ней. Малыша и так бы не забрали, как делают обычно в других родильных домах, унося новорождённых в детские комнаты и возвращая их только для кормления. Мама положила животиком вниз ребёночка на себя. Дитя полежало некоторое время и, не обнаружив ничего подозрительного, само поползло к желанным материнским грудям. При помощи материнских рук добравшись до цели, оно прильнуло жадно к благодатному соску. Киргизские акушеры принимали роды по старинному обычаю. Ребёнка, только что вылезшего из чрева матери, после определённых процедур, как обрезание пуповины, не уносили куда-нибудь, чтобы дать отдохнуть роженице, а укладывали на живот мамы. Так, они считали, не разрывается связь между малышом и его мамочкой. И это правильно. Ведь мало кто из современных акушеров понимает, какой стресс получает родившееся существо божье, когда его после выхода из материнского лона уносят в так называемую детскую комнату, где в компании таких, как он сам, новорождённых малыш оказывается один на один с миром непонятным и невиданным. А когда ребёнок остаётся при матери, то он, придя в себя, если можно так выразиться, не впадает в панику, так как продолжает ощущать родную плоть, а начинает любить мир, в который пришёл. Вкусив впервые через рот еды, наш малыш впал в задумчивость. Родительница поняла, что имя дали сыну правильное. А дитя тем временем, ещё немного о чём-то поразмышляв, приняло окончательное решение жить и звучно почмокало губками, протянуло руку, требуя молока из материнских грудей, и получив желаемое, уснуло блаженным сном.