С Ястребиной горы открывался прекрасный вид на город: на неровные улочки, обставленные старыми деревянными срубами вперемешку с новыми кирпичными кубикадди многоквартирных ульев; на полынно-зеленые купола-луковки Никольской церкви, не порушенной большевиками; на бесконечность советской инженерной мысли – наплавной мост с железобетонными аппарелями через свивающуюся в петли и узлы речку Змейку, полностью оправдывающую своё название; на тёмные и грозные проёмы штолен, на ощерившиеся трубы сталеплавильных печей, нависшие перстом судьбы над пятитысячным горным посёлком, за время усиления промышленного производства разросшимся на порядок, и превратившемся в город областного значения.

Военно-исторический музей как-то незаметно увяз в краеведении, фонд серьёзно прибавил в весе, огрузнел и потучнел экземплярами серийного обливного чугуна, кованым ломом, ребристыми траками, колбами фугасных снарядов, штыками-отвёртками и прочими изделиями металлургического комбината им. Либкнехта. Музей расплетал экспозицию за пределами стен крытого шифером флигеля: на пожухлой траве замусоренного плаца, давно превращённого в кладбище списанной техники, смиренно врастало в землю могильными холмами ЗИЛовское наследие – 130-е и 131-е грузовики, почти рассыпавшиеся в ржавую махорочную труху. Стоящие рядом на приколе четыре костенелых хребта на искорёженных шасси, в лохмотьях облупившейся краски, были когда-то оперативными «вахтовками» производства Щёкинского деревообделочного завода с копотной компоновкой и деревянным каркасом. Сегодня они напоминали семейство доисторических ящеров, живших в кайнозое отстранённой жизнью и однажды прозевавших эволюцию своего подвида. Ещё фантастичнее смотрелась пара местечковых поделок, похожих на изобретения косого мастера Левши. Завершал куадрилью диковинный зверь о двух рогатинах, поставленный на массивный четырёхугольный постамент. Бетонированный пьедестал, окружённый неухоженным палисадником и редким штакетником, подпирал небрежно припаркованный шоколадно-коричневый Бентли Мульсан. Совершенно неуместный здесь, блестящий полиролью и хромом, с хищническим оскалом радиаторной обрешётки, он порождал предельно зрелищную конфронтацию.

Заметив мой интерес, Семён Созонович обошёл по кругу лимузин и любовно провёл ладонью по округлому боку автомобиля.

– Нравится? Нашего командира боевой конь. С места до сотни за 7 секунд. Двигатель 505 лошадок, коробка автомат. Отделка салона – ручная работа. Единственный в своём роде.

– А это? – я указал на заграждение.

– Хм, тоже единственный в своём роде. – Старик приподнял подбородок, наполовину скрытый жиденькой курчавой бородёнкой, и устремил взгляд в направлении моей ладони. – По науке называется троллейвоз: гибрид троллейбуса и грузовика. Он часть музейной экспозиции, поэтому зовём его просто и незатейливо – Экспонат. Работает, как швейцарские часы, сделан со знаком качества. На день рождения вэчэ и Девятое мая выгуливаем по улицам без поводка.

– Как это: без поводка?

– Без проводов, значит. Ну, чего зенькаешь? Не нужны они ему. Говорю же, – усмехнулся старик, – единственный в своём роде. Эксперименты с такими машинами в конце пятидесятых ставил завод имени Урицкого, а в массы внедрял другой – Сокольнический вагоноремонтный. Этот агрегат оттуда. Видишь, сбоку выведен глушитель с выхлопной? Здесь две параллельных системы привода – от двигателя внутреннего сгорания и от электромотора.

– Первый раз такое вижу, – признался я.

– А то! – зарделся старик, словно в том была его заслуга. – Экспонат попал в часть не сразу, а окольными путями. Было у города после войны своё небольшое троллейбусное хозяйство: шесть километров контактной сети, два троллейбуса на маршруте «единица» от центра до Горно-Обогатительной. После веерных отключений прислали этого «рогатого». Работал буксиром, пока «единицу» не сделали для служебного пользования. Продлили на два с половиной километра до Красносудженских рудников, пустили трёхвагонный автопоезд, а тянул его Экспонат. Но настоящим экспонатом – музейным – он стал только лет через двадцать пять. К тому времени провода вовсе срезали, и он колесил на бензиновой тяге туды-сюды, пока рудники не обмелели.