А экзамены всё равно пришлось сдавать. Когда смотрел на своё имя в списке поступивших на коммерческое отделение, голова кружилась до тошноты, так, будто накачался алкоголем. Думал, теперь можно вечно смотреть на него в списках зачисленных и прыгать от радости до небес. Таким запомнился момент триумфа.

Чем ещё запомнилось то лето? Конечно, открыточными видами столицы и приездом мамы. Обилие иностранной речи, метро, светодиодная реклама: всё непривычно. Сезон веранд в самом разгаре. Атмосфера белых брюк и летних шляп. Помню, бродили вдвоём по набережной, отыскали людную веранду с чудесным видом на Храм Христа Спасителя и Москву-реку. Мама заказала нам по бокалу хванчкары. С непривычки захмелел, а потом взахлёб рассказывал про гениального Лужина, который живёт в чудесном мире древней божественной игры.

А потом, что было потом… кажется Набоков что-то похожее описывал в «Трёх шахматных сонетах»: и вот толкнул ногтями цвета йода фигуру. Так! Он жертвует слоном: волшебный шах и мат в четыре хода.

Дверь натужно скрипнула, и в кабинет, живо общаясь с кем-то по телефону, ввалился седовласый толстяк, похожий на медный кипящий самовар.

– … вот бы поплавать в таком! – закончил он фразу, начатую в коридоре, и мельком взглянув на нас, быстро свернул беседу: – Кошурка, всё, перезвоню, у меня клиент.

Кошурка что-то недовольно пискнул в трубку телефона и отключился, а «самовар» вытряхнул платок и утёр нависающие над рыжими бровями бусины.

– Прошу прощения за опоздание! – извиняющим тоном прошелестел он, умаслив фразу «фирменной» улыбочкой чеширского кота. – Вопросы наследства в Москве не всегда решаются быстро.

Он опустился в кресло и, кряхтя, выхватил из портфеля, принесённого с собой, визитницу, отщелкнул крышку и припечатал пальцем к столешнице два тисненых прямоугольника.

– Вот визиточки, пожалуйста. Меня зовут Ефим Иннокентьевич. Я буду заниматься вашим вопросом.

– Евгения Аркадьевна, – представилась сидящая напротив женщина и угрюмо посмотрела на меня: – Это мой сын! Его зовут Ким.

– Да-да, благодушно рассмеялся юрист, – в папочке у меня тут всё записано. Вы же заполняли форму на сайте.

Он порылся в портфеле и водрузил на стол тяжёлый ноутбук.

– Нам нужна ваша помощь, Ефим Иннокентьевич… – начала Евгения Аркадьевна, но «самовар» её нежно перебил.

– Конечно, конечно, для этого мы здесь и собрались! Но перед тем как начнём наш разговор, хочу напомнить, что все онлайн-советы, которыми вы пользовались на нашем сайте, бесплатны, однако приватные консультации со специалистом оказываются на возмездной основе.

– Да, нас предупредили в регистратуре, – сказала моя мама как-то особенно печально.

– Где-где? – не понял Ефим Иннокентьевич, но быстро сориентировался: – А-аа, на ресепшене. Вот и славно! Ну, тогда приступим.

Он придвинул кресло к столу и распахнул крышку ноутбука. Пощёлкал мышью, пробежал глазами по монитору.

– Отчисление из университета за неуплату – неприятный эксцесс, – сказал он, не отрывая глаз от экрана.

– Это, в самом деле, уважительная причина, которая не ставит вас в один ряд с теми лоботрясами, которым просто лень учиться. Согласно договору оказания платных услуг на обучение, заключённый между вашим сыном, Евгения Аркадьевна, и ректоратом, вы обязаны вносить фиксированную плату за каждый последующий год. Ваш сын успел благополучно отучиться весь первый курс и даже сдать сессию, однако оплату за второй год обучения вы так и не произвели.

– Ефим Иннокентьевич, да мы разве спорим?

– жалобно заголосила Евгения Аркадьевна. – Я писала вашим коллегам на сайте, что я живу на пособие по безработице. Судьба моего мягкотелого инфантильного мужа, ушедшего к другой в пьяном угаре под видом серьёзных отношений, мне неизвестна. Я – мать-разведёнка. Знаете, что это такое, когда благородные мужчины называют тебя «б/у с прицепом» и искренне считают паразитирующим на их чувствах монстром? Это совершенно невыносимо и оскорбительно слышать!