– К тому же загородное общество, по сравнению со столичным, весьма узколобо.

Поездка до центра Апана заняла у нас час. По приезде Родольфо помог мне выбраться из экипажа, и меня поразило, насколько маленьким оказался город. Судя по словам Родольфо, его населяло около трех тысяч человек и еще около тысячи были разбросаны по близлежащим асьендам. Но что для меня, выросшей в столице и привыкшей к густоте толпы, эта цифра? Теперь мне это было отчетливо понятно. Город сам по себе – его главная площадь перед приходом, почта, казармы и всякого рода другие заведения – был таким маленьким, что мы могли бы объехать его весь минут за десять.

Вдоль всей дороги до церкви росли хилые кипарисы. Передний фасад здания был прост и отделан лишь резным камнем, а оштукатуренные стены были так сильно выбелены, что храм казался облаком на фоне яркого лазурного неба. На единственной башне зазвенел колокол, возвещающий о начале мессы.

Я выбрала наряд в скромных цветах – нежно-сером и зеленом, но, войдя в церковь, порадовалась, что отдала предпочтение именно им. Даже несмотря на то, что мое платье не отличалось особой затейливостью, оно было самого высокого качества и привлекало взгляды горожан, пока я шла за Родольфо по проходу. Мантилья нежно касалась моей щеки; я поклонилась и заняла место на специально отведенной для нас скамье у алтаря, рядом с другими землевладельцами.

В столице я едва ли была кем-то большим, чем еще одной дочерью еще одного генерала, здесь же я была доньей Беатрис Солорсано, женой одного из богатейших землевладельцев, – утонченной и загадочной женщиной. В тишине по скамьям позади нас побежали шепотки.

Я наслаждалась ими. Я схватила эту власть и прижала ее к груди, когда началась месса. Сан-Исидро совершенно не соответствовал тем ожиданиям, что сложились у меня, когда я выходила замуж за Родольфо. В отличие от ощущения власти. Таковой была моя новая жизнь. Таковой была моя победа.

Месса растянулась на целый час – все это время люди бормотали, зажигали благовония, вставали и садились. Мы все двигались, говорили и отвечали, как единое целое, после многих лет повторения эти движения были встроены в нас, будто ритм колыбельной. Я всегда находила латинские обряды в лучшем случае скучными, и теперь, имея в поле зрения землевладельцев, они занимали еще меньше моего внимания. Вместо того чтобы смотреть на седовласого упитанного священника и его похожего на ворона метиса-помощника, стоявшего за алтарем, мой взгляд порхал по рядам, подобно колибри. Кто из этих незнакомцев станет мне другом? Кто окажется врагом?

Когда месса закончилась, Родольфо приступил к представлениям: Северо Пинья-и-Куэвас со своей женой Энкарнасьон – из асьенды Окотопек, братья Муньос из асьенды Алькантарилья и достопочтенный Атенохенес Морено с женой Марией Хосе – из Сан-Антонио Ометуско. Во всех этих асьендах производился пульке и, судя по роскошным шелкам на женщинах и фасонам их нарядов по последней моде полуострова, все они пережили одиннадцать лет гражданской войны так же удачно, как семья Родольфо.

– Как хорошо, что сестра вашего мужа больше не будет в одиночестве, – произнесла вдруг донья Мария Хосе, аккуратно взяв мою руку и положив поверх своей. Мы шли к выходу из храма вслед за ее мужем Атенохенесом и Родольфо. Волосы Марии Хосе блестели серебром под мантильей, спина была слегка сгорблена от возраста. – Некоторые вдовы самостоятельно управляют асьендами, это правда. Нужно представить вас вдове старика Эрреры. Она раньше тоже жила в столице, но вот уже почти десять лет управляет асьендой Буэнависта. Но донья Хуана… она вызывает некий интерес. Тем не менее я рада, что теперь у нее есть вы в качестве такого изысканного примера.