Номер был дан под текстом – записанный ровными циферками, мало что выражавшими, в плане характера пишущего, как и круглые ровные буковки.

– Та-а-к, – сказал Лаарт в задумчивости. – Кое-что проясняется. Я нахожусь на лечении. Значит я, видимо, в отпуске. Кератомии не было. И Кридарт всё знает, естественно. И куда он пропал – не ясно. Это ему не свойственно. И таблетки пока не начаты. И где, интересно, супружница? Джемпер вконец замызганный. Как она допустила, что у меня рубашка с таким почерневшим воротом? И джинсы тоже замызганные… это – трава, разумеется. Я что, кого-то преследовал?!

Рассуждая в подобном роде, он позвонил супруге и услышал: «Номер отсутствует…»

– Вот чёрт! – поразился Лаарт. – Я у неё заблокирован! А тестю звонить ещё рано. Да и в целом не стоит, мне кажется. Я, видно, ушёл из дома и поэтому я в гостинице.

Когда его завтрак был подан – кофе в изящном кофейнике, омлет, шоколад на сладкое, Трартесверн поел с удовольствием, радуясь обстоятельству, что наконец в его жизни происходит что-то особенное, и когда уже пил свой кофе, в дверь к нему постучались и послышался голос Кридарта:

– Экдор Трартесверн, вы встали?

Как только Лаарт открыл ему, помощник – помятый, невыспавшийся, пробормотал: «Простите… мы с вами договаривались, что я к вам приду в семь тридцать, но я проспал, к сожалению…»

– Давай, – сказал Трартесверн, – давай проходи и рассказывай!

Они закурили на лоджии и Лаарт сперва услышал о кератомии Лэнара, затем – о проблеме с Кеатой, о том, что она – в санатории, и в целом, что он – Трартесверн – вознамерился разводиться с ней; затем он узнал об ужине, затем – о звонке в одиннадцать: «Меня тошнит от Вретгреена», затем – о приезде в гостиницу, о решении выбросить в море служебные деквиантеры, и затем – об альтернативщице – Монике Маккой Уайтстоун, занявшей первое место в показательных выступлениях по контактному тоггерсвулту среди юниоров Лиги, проходивших как раз в «Акцетаре» и накануне закончившихся.

– Она вам понравилась, думаю, – информировал Кридарт нервно, глядя куда-то в сторону – на белые башни города.

– Да? – усмехнулся Лаарт. – Неужто я с ней познакомился?

– Нет, – разъяснил помощник, – вы с ней не познакомились. Просто мы с вами сидели… выпивали в одном ресторанчике, а у них там как раз показывали все эти выступления, запись боёв в финале, а потом один из обслуживающих сообщил, что все из участников пока остаются в гостинице. И потом вы уже побеседовали с одним из администраторов… и спросили об этой девушке, и записали что-то… я думаю, номер комнаты. И вы мне ещё сказали, что ей не хватает техники. Что низшая лига – максимум, на что она может рассчитывать. И у вас появилась идея стать её личным тренером. Вы даже вспомнили Томаса. Вы там публично высказались, что как чемпиону в прошлом, многократному победителю и экс-председателю лиги, вам надлежит поддерживать подрастающее поколение…

– Даже так? – ухмыльнулся Лаарт. – Она, должно быть, красавица?

Кридарт пожал плечами и ответил: «Ну так… интересная, но не так, как сестра, по-моему. Та в самом деле красавица, а эта слишком высокая и фигура скорее мальчишеская…»

Отправив Кридарта в город – за новыми деквиантерами, Трартесверн походил по комнате – в спутанных мыслях о Монике, пытаясь себе представить, как смог пойти на подобное – проявить интерес к той девушке, что являлась альтернативщицей, и не найдя объяснения, через гостиничный сервис вывел большую проекцию с финального состязания.

* * *

За час беспрерывной практики Верона смогла научиться отрывать себя от поверхности из какой угодно позиции – волевым усилием мысли при синтезе серотонина в требуемой концентрации. Впрочем, эти попытки не являлись пока полётами. Она, отрываясь от пола, поднималась вверх вертикально и просто перемещалась – от кровати до ванной комнаты, от ванной до подоконника, от подоконника к стулу, от стула – к двери и так далее. Затем, в один из моментов, она отворила форточку, прошептала: «Сверну себе шею и всё на этом закончится», – и, шагнув в пространство, зажмурилась. Падения не случилось. Осторожно поднявшись над деревом и продолжая удерживать вертикальное положение, она подлетела к крыше, коснулась ногами поверхности – искусственной черепицы, и села, дрожа от волнения.