– Это срочные, – еле слышно пояснила она, подсунув листы поближе, остальное оставила на краешке стола.

Мужчина внимательно вчитался в один документ, в другой, и внезапно разозлился.

– И что это значит??? Исполнителя ко мне!

Я сидела ни жива, ни мертва, а вдруг мне не полагалось присутствовать при разговоре? Но, с другой стороны, мне велели ждать тут, и обратных указаний не поступало.

Спустя десять минут, когда я уже успела себя накрутить, все мои переживания разом разрешились, явив заведующего кафедрой и декана, причём, судя по гневу их начальника, почти что бывших.

– А теперь, дорогие мои, объясните мне эти фамилии и дисциплины, надеюсь, вы захватили с собой учебный план. Нет? Не беда, я его сейчас распечатаю, – оооочень ласково проговорил ректор, видимо, ошибки катастрофические.

Он достал вылезшие из принтера листы и протянул бледным подчинённым.

– Сверяйте! – приказал он.

Те старательно уткнулись в бумаги, то и дело что-то себе помечая. Стоило им доложить, что ошибку поняли и всё будет исправлено, как ректор в очередной раз накалил обстановку.

– А кроме дисциплин и часов вас больше ничего не смущает?

Те ещё раз пересмотрели записи и, видимо, не найдя ничего криминального, почти одновременно пожали плечами.

– А почему в графе "экзаменаторы" по большей части те, кто в отпуске или уволен? На исправление двадцать минут. И чтобы все перечисленные были на рабочих местах в течение месяца! – уже вдогонку велел он, так как подчинённые бросились выполнять приказ.

А я пребывала в состоянии шока. А если бы не дошла до ректора? Они бы так и посылали меня по кабинетам, не желая работать в летнюю пору.

Спустя двадцать минут у меня на руках был бегунок, где в основном значились фамилии знакомых преподавателей. Споро оббежав кабинеты, получила задания к предстоящим испытаниям, а кое-где и автоматы, ведь училась я всегда на совесть, часто даже опережая программу, теперь это окупилось.

Итого мне осталось сдать три экзамена, пять зачётов и сама защита диплома.

Следующие несколько дней не отложились в памяти – я училась, ела и спала. Правда, пару раз меня выдёргивала бабушка, и мы выбирали себе вечерние наряды, причём, варьируя длину подола от макси до мини и споря до хрипоты. Из книжных недр меня выдернул звонок телефона.

– Алиса Дмитриевна? Вас ожидает Владимир Георгиевич завтра, в одиннадцать, в своём кабинете. – сухо сообщил мне женский голос, и последовали короткие гудки.

Несколько минут пыталась сообразить, кто и где меня хочет видеть завтра, пока до меня не дошло, что Владимир Георгиевич – это мой ректор и научный руководитель в одном лице. Да, заучилась! Решила заодно завтра сдать пару зачётов и экзамен, позвонила на кафедры, договорилась о встрече с преподавателями, оставив себе разницу в час, должно хватить.

Утром всё валилось из рук, конечности дрожали, сердце отбивало безумный ритм, и вообще мне казалось, что я отвратно подготовилась, диплом написан из рук вон плохо, боялась, что из очередного кабинета выгонят с позором.

Бабушка накапала мне пустырника на дорожку для спокойствия, и я отправилась в сторону альма-матер. Спустя минут двадцать мне море было по колено, то ли это на меня так пустырник повлиял, то ли бабуля с дозой переборщила, но даже столкнувшись с бывшим научным руководителем и выслушав от него кучу гадостей, спокойно уточнила:

– Вы закончили? А то меня ректор ждёт, не хотелось бы опаздывать.

Не дожидаясь ответа, развернулась и ушла.

Владимир Георгиевич был приятно поражён моей работой, о чём не преминул сообщить в первом же предложении. Оказалось, мне нужно было немного доработать вторую главу (список литературы мне предоставили) и подкорректировать выводы. Я пообещала, что через десять дней в это же время принесу готовый вариант. Провожали меня уважительно-удивлённым взглядом.