– Ну ты, Федя, мизерабль! – натужно, но достаточно громко прошептал Андрей.

– Сам, бля, мизерабль, бля, – ответил Федор. – Я, скорее, мизантроп. Ну, как-то всегда мне было одному душевно комфортней. А люди были для меня или собутыльниками, или подельниками. Ну, дам не считаю…. Вот всегда мне хотелось жить одному, в какой-нибудь избушке, в глубине леса. Но чтоб цивилизация слегка была в режиме унитаза. Хотелось – но не получалось. Да я и не стремился. А сейчас вот как все обернулось.

Федор выудил из заготовленной бадейки с ледяной водой чекушку водки, вскрыл и засосал ее прямо из горла. – А сейчас продолжим!

Парились час с лишним, пока не выжали весь жар. Помылись-ополоснулись, вскрыли хрусткие пакеты с трусами-носками-футболками, оболоклись, и высвечивая фонарями тропинку, вернулись в сельскую контору. Пока топилась банька, Федор заботливо натаскал из стожка на ближнем огороде несколько охапок сена. На них развернули коврики-спальники. Упали на постель и неожиданно для себя почуяли умиротворение.

– Пусть и тишина мертвая, а какой-то покой на душе. Странно, но спокойно. Одуряюще спокойно, аж тревожит… – проронил Андрей.

– Вот всяко представлял я себе душевный комфорт, но только не таким, – продолжил Федор. – Тишина какая-то невероятная, даже вороны не каркают. И петухи деревенские нас не разбудят. Потому что сдохли. Наверное, покойники так же все ощущают. Беспробудную тишину….

Федор закурил, затем отвинтил колпачок со стеклянной фляжки коньяка и сделал добрый глоток. Враз и на полфляжечки. Закусил пластом заветренной грудинки.

– Самое странное, что пью бесконечно, а похмелья у меня нет. Или трезветь не успеваю? Тихой спокойной ночи, друг и соратник!

Утром проснулись, чуть свет забрезжил, позавтракали чайком-коньяком, похрустели печеньками – шоколадками и двинулись в путь. Пробирались по трассе еще пару часов. Подъезжая к свороту на село Большеустьикинское, увидели в поле табунок лошадей. Лошади были стреножены и паслись, позвякивая колокольцами.

– Федя! Дичь! Федя! Живность!!! – дико закричал Андрей.

– И не только, – тихо сказал Федя. – Вперед глянь-ка…

За указателем «Большеустьикинское» в кучу были свалены мешки, слегка напоминающие легкий блокпост баррикадного свойства. Вдоль мешков, попыхивая сигаркой, прохаживался мужик в камуфляжной одежке с автоматом на плече.

Башкирия. Мечетлинский район, с. Больше-Устикинское. Санаторий «Карагай»

Октябрь, 2020 г.

– И вы вправду из Москвы? – спросил Равиль. – И что там?

– Все также – ничего, – ответил Андрей. – В Казани ничего, в Уфе ничего, везде уже ничего. А здесь – все в порядке, даже стреляют…

– Это наши власть третий день делят, а стреляют в воздух. Зеленое знамя пророка решили поднять, Башкирский халифат основать. Никто вроде бы и не спорит, но все равно что-то обсуждают и в воздух палят. Патронов потому что много, – сообщил Равиль.

Равиль, молодой паренек, трудившийся пожарным в местном МЧС, уже как минимум сутки охранял блокпост на трассе у сворота в Большеустьикинское. Бдил с четырьмя товарищами. Ждали смены караула. Товарищи спали в машинах – они отважно дежурили ночью и слегка грусть развеяли, да немного притомились. Им взгрустнулось, потому что уже второй день никто по трассе не приезжал. Равиль рассказал, что еще неделю назад из Уфы и Казани люди ехали, в основном, местные. А также уроженцы Красноуфимска, Артей и Нижних Серег. Немного, но ехали. Ужасов зато много нарассказывали…

– Всю неделю – а пост устроили дней десять назад – наши, устьикинские, в село фуры с трассы загоняли, так на посту веселее было. Тянули все, что с продуктами, да всякие добрые вещи. А сейчас, когда все улицы фургонами с тягачами заставлены, да на стадионе еще сотня наливных цистерн с горючкой, немного успокоились и начали думать, как дальше жить. Вот и думают, – кивнул Равиль в сторону Большеустьикинского, где опять затрещали выстрелы. – Понравилось всем, что каждый, кто не совсем уж безрукий, при оружии, вот и митингуют. Вы бы, ребята, к нам не заезжали, потом уж в гости приезжайте, когда власть поделят и успокоятся. А то всякое может быть, вдруг какой шайтан попутает, – посоветовал Равиль.