Ремесленное производство как необходимое условие возникновения и существования древнейших видов хозяйственной деятельности человека – земледелия и скотоводства, доминировало вплоть до начала индустриальной революции в XIX в. в производственной сфере экономик большинства сообществ. Ремесленники производили орудия труда, без которых любая производственная деятельность человека, в том числе и обустройство своего жизненного мира, была невозможна. С большой долей вероятности, возникновение ремесел и первых «ремесленников» можно приурочить к появлению первых артефактов в истории человечества. Еще до середины XIX века валовой продукт любой европейской страны состоял, в большой степени, из двух основных частей: сельскохозяйственной и ремесленной. Поэтому трудно переоценить роль ремесленного труда, являющегося составной частью культурного наследия человечества, внесшего значительный вклад в формирование таких базисных антропологических признаков человека, как любопытство испытателя, креативность и усидчивость мастера.

Размышляя об особенности творческого интеллекта направлять свою перформативную энергию на материальный продукт, Анри Бергсон писал: «Мы рождаемся ремесленниками и геометрами, и даже геометры–то только потому, что мы – ремесленники»17. И далее: «Прежде чем стать художниками, мы бываем ремесленниками»18. Но философ идет еще дальше, в начало мира, и высказывает мысль о возможности изначального одновременного генезиса материи и интеллекта. Следовательно, «интеллектуальность и материальность должны были складываться в своих деталях путем взаимного приспособления»19. Бергсон, как любой радикальный философ, меняет устоявшуюся терминологию и предлагает заменить понятие Homo sapiens, как определение человека разумного, на Homo faber (лат. faber художник, кузнец, ремесленник, мастер) или «Человек творящий», «Человек производящий». Бергсон отмечает главную особенность человеческого интеллекта в творческой эволюции: «Итак, интеллект, рассматриваемый в его исходной точке, является способностью фабриковать искусственные предметы, в частности из орудий создавать орудия, и бесконечно разнообразить их выделку»20. При этом способность к фабрикации Бергсон находит уже у животных21. Эту способность у человека он называет жизненным порывом, находящим свою реализацию в потребности творчества22.

Павел Флоренский одну из глав в своей книге «У водоразделов мысли» называет «Homo faber». Там он цитирует формулировку А. Бергсона, приведенную выше23. Соглашаясь с последним о тесной связи техники и интеллекта, он называет также Эрнста Маха, развивавшего мысль о взаимодействии науки и техники24. Флоренский приходит к выводу, что «если разум вовне раскрывает себя, как неопределенно возрастающая и осложняющаяся совокупность орудий, то, изнутри рассматриваемый, он есть совокупность проектов этих же орудий, схем и образов, обладающих притом импульсом к экстериоризации, к воплощению, к материализации. Разум есть потенциальная техника, техника есть актуальный разум»25.

С. А. Азаренко пишет по этому поводу: «Орудие – это то, что обнаруживает деятельность разума "вовне", ибо разум как способность познания биологически виден быть не может. Разум экстериоризуется в производительных орудиях, а последние есть не что иное, как материализовавшиеся проявления разума. Таким образом, человек есть homo sapiens (разумный) лишь постольку, поскольку он homo faber (ремесленник). Разум, по Флоренскому, есть деятельность по проекту, то есть целеполагаемая деятельность. Соответствие между организмом и его средой совершается при помощи дополнения или даже удвоения чувств и органов. Орудия расширяют область человеческой деятельности и его чувства тем, что они продолжают его тело. Таким образом, живое тело есть первообраз всякой техники»