! – выругался хриплый мужской голос. Кровать громко, два раза скрипнула, и все стихло. Денис Никифорович, осторожно приоткрыл на пару миллиметров левый глаз, и внимательно осмотрел небольшую комнату, в которой находился. Судя по запахам и первичному осмотру, он находился в больничной палате не очень высокого класса медицинского учреждения, явно муниципального подчинения, а не частной. Палата, в которой он сейчас пребывал, была метров десять квадратных, и в ней стояли четыре армейских железных кровати, одна из которых была застелена серым застиранным одеялом, с двумя заплатками зеленым сукном, а на противоположной, лежал длинный мужчина, спиной к нему.

Четвертая койка была разобрана и прямо на серой, застиранной простыне лежал потертый молитвенный коврик, а под тонкой подушкой виднелась черная тюбетейка. Острая боль в груди заставила Дениса Никифоровича сильно закашляться. «Ох, не нравится мне этот кашель! Совсем не нравится! Похоже на крупозное воспаление легких! Надо принять вертикальное положение, чтобы улучшить отток жидкости из легких!» – мгновенно диагностировал сам себя Денис Никифорович, с трудом садясь на узкой койке. Одного взгляда хватило, чтобы определить, что его сознание перенесли в детское тело мужского пола. Обнаружив, что находится в теле худющего десяти – одиннадцатилетнего мальчишки, сидящего на узкой койке, закрытого старым шерстяным одеялом. Денис Никифорович озадачился, но увидев на тумбочке коричневый пакет плотной бумаги, моментально его схватил правой рукой, прочитав в левом верхнем углу темно-фиолетовую надпись, сделанную перьевой ручкой: «Василий Иванович Ленский 6.01 1931 г.р, одиннадцать лет. ДДС №6. Пост. 28.12.1942 г» «Понятно, куда я попал. В тысяча девятьсот сорок второй год от Рождества Христова. Хорошо, что в Россию, вернее в Советский Союз, и судя по разговору взрослого соседа, я нахожусь где-то в Узбекистане!» – моментально определил Денис Никифорович, вынимая из конверта два рентгеновских снимка и профессионально поднимая первый черный прямоугольник напротив небольшого окна, в обычном деревянном исполнении, без всяких занавесок и сеточек. «Однородность затемнения сегмента легкого, выпуклые границы пораженной доли. Картина маслом! Как в учебнике! Хроническое воспаление легких, но пока не крупозное!» – передернул Денис Никифорович худенькими плечами, накидывая на них тонкое шерстяное одеяло. – Ие! Гадар килинг[5]? – спросил седой, весьма худой, с обтянутым желтой кожей, лицом, взрослый мужик, садясь на кровати. – Катта рахмат. Мен жуда ямон узбек тилида гапириш[6], – ответил Денис Никифорович, приложив правую руку к сердцу. -Давай говорить по-русски. Так даже приятнее, – ответил мужик, сплюнув кровью в баночку. «Дела мои совсем плохи, раз в одну палату с мужиком с открытой формой туберкулеза положили», – констатировал свое состояние Денис Никифорович, ища глазами третьего сожителя в палате, любителя читать наизусть суры корана. «Но надо попробовать шиацу[7], плюс бесконтактный массаж, чтобы вылечить это тело мальчика! И надо, как можно быстрее выздоравливать собственными силами! Тут, собственно говоря, как и везде: «Каждый сам за себя! Один Бог за всех!» – пришла в голову Дениса Никифоровича первая трезвая мысль. Если про шиацу, Денис Никифорович обладал какими-то отрывочными сведеньями, а про бесконтактное лечение только где-то мельком слышал, чего нельзя было сказать о его втором «Я», вернее третьем, которое сейчас плотно угнездилось в сознании и скинуло в голову приличную толику знаний, в дополнении к серьезным знаниям самого Дениса Никифоровича. Первое «Я» было маленького одиннадцатилетнего мальчишки, с весьма отрывочными сведениями о какой-то маме, которая редко приезжала в специальный детдом и большим количеством драк со взрослыми пацанами. Второе «Я» – было полностью сформировавшееся «Я» опытного санитарного врача почти шестидесятилетнего возраста, который летел на самолете на приемку нового здания областной больницы. А вот третье «Я» сходу вывалило на Дениса Никифоровича столько сведений, не только о точечном и бесконтактном массажах, но и даже о бесконтактном нападении и защите, что на секунду показалось, что из головы полезли иголки