Старик покачал головой и улыбнулся:

— Продолжай.

— Нечего продолжать, — подумав, пожал плечами Аттикус. — Девушка уронила рамку с фотографией, я поднял и порвал её. Магия должна быть уничтожена, чары развеяны... Ну, я так думаю. Теперь всё в твоих руках.

Старик нахмурился.

— Такое происходило прежде?

— Нет... — растерянно ответил мужчина.

— А что происходило обычно?

Аттикус стиснул челюсти. Он злился не на расспросы, а на себя. На того себя, прежнего, из-за которого сейчас ему было, что отвечать на эти вопросы.

— Я использовал фото не так уж часто, — начал он, но под насмешливым взглядом старца вздохнул и признался: — Ладно, я использовал снимок часто. Видишь ли, женщины — самый лёгкий путь к достижению любой цели. Снимок никогда прежде не рвали, он всегда возвращался ко мне...

— Каким образом?

— Магия снимка действует до первой совместной ночи. Стоит случиться близости — магия на утро рассеивается... Я всегда тщательно всё планировал и успевал забрать фото в последний вечер. Так при расставании снимок всегда оставался у меня.

На этот раз старик прикрыл глаза и тяжело вздохнул.

Аттикус посмотрел на него искоса:

— Не думай, что мне приятно об этом вспоминать, — напомнил он.

— Не думаю. Знаю, что неприятно... — Маркус посмотрел в зелёные глаза мужчины и спросил: — Сам как думаешь, какие последствия от разорванного снимка могут быть?

Аттикус задумался. Он в былые дни часто баловался с магическими предметами, и вполне мог предполагать, чем обернётся для девушки его поступок.

— Думаю, мечтания обо мне сменятся обидой, разочарованием, болью... Возможно, ощущением предательства и ненавистью — смотря, какая у девушки фантазия и как долго она думала обо мне.

— Это плохо, — констатировал Маркус. — Мы должны были внушать нашим гостям доверие, чтобы они выслушали нас, поверили, приняли нашу сторону и помогли, но теперь...

— Надо было не рвать снимок... — пробормотал Атттикус. — Просто не сдержался, увидев его...

— Ты всё правильно сделал, — ободряюще похлопал его по плечу старик. — Снимок должен был быть разорван, всё верно. Просто теперь надо как-то исправить всё... Девушка тянулась к тебе, и это было очень полезно для нас, но теперь...

— Кажется, она полагает, что находится в каком-то дурмане, и я вроде как не настоящий, а какое-то её воплощение... — неуверенно произнёс Аттикус, вспоминая нелепые отрывки слов девушки. — По крайней мере, она что-то несла про то, что мы с ней должны стать одним целым... И даже если бы снимок не был порван, я бы сообразил, что она говорила не про интим. Может, мне прикинуться её... ну, там, ангелом, подсознанием или во что там в её мире верят?

Маркус посмотрел на него, как на безнадёжного. Будучи вторым проректором Академии, ему часто приходилось решать самые разнообразные вопросы, возникающие у адептов — тех студентов, что учились на магических факультетах.

Разделённый на две части замок Академии предполагал обучение как людей без магических способностей, так и людей-магов.

Здание Академии было старинным и раньше принадлежало драконам, пока те окончательно не возомнили себя высшей расой и не отправились жить отдалённо от человеческого рода.

Впрочем, двое их представителей всё же остались: ректор, вечно пропадающий где-то по важным делам и почти не бывающий в Академии, и проректор Маркус — редчайший белый дракон с необычайной любовью к людям.

Он был мудр, но делился мудростью без лишнего пафоса, за что его и любили. И даже Аттикус, потерпевший фиаско в своих подлых играх, пришёл однажды за помощью именно к нему. Преданный союзниками, лишённый всех привилегий, Аттикус нашёл помощь у Белого Дракона, и теперь преподавал самый не любимый предмет у студентов без магии: как распознать и обойти опасные магические явления. А опасными Аттикус отныне считал любые магические явления.