Гудвин говорил про уничтожение Стражи так, словно это игра. Может, он просто тупой и главного не понимает?

– Если не будет трюкачей, чтобы закрывать двери, те разрушат город, и некому будет это остановить, – сказал Антон как можно терпеливее. – Зачем вам это? Тут останутся одни руины.

– Но артефакты по-прежнему будут появляться, и некому будет уводить их у меня из-под носа. У меня деловой подход, ничего личного.

– У вас крыша поехала. Проваливайте, беседа окончена.

Вокруг дивана сгущались тени, углы комнаты терялись во тьме.

– Дай-ка я представлю, о чем ты думаешь, – мирно сказал Гудвин. – О том, как расскажешь любимой Страже о моих планах и вы вместе мне помешаете. Позволь разочаровать, ничего вы мне не сделаете. Паша слабак, он просто скажет: «Очень интересно, надо все обдумать» – и этим ограничится. А еще тебя спросят: «Как же ты раскрыл планы самого Гудвина?» И что ты ответишь? Ну и главное для тебя: я верну тебе мать, если ты сделаешь все, что я велю, и не будешь мне мешать. И я знаю, ты согласишься, так что сбереги мое время. К счастью, любовь заставляет людей принимать глупые решения.

– Вас тоже? – спросил Антон, чтобы дать себе хоть пару секунд на размышления.

– Меня нет. Поэтому я правлю городом, а ты грустно живешь в этом, с позволения сказать, музее и скучаешь по мамочке.

Гудвин вдруг сгреб Антона за волосы на затылке – тот дернулся, но решил не сопротивляться.

– Этот город мой, и я сделаю с ним все, что хочу, с тобой или без тебя. – Он смотрел в глаза, будто правда хотел, чтобы Антон понял. – А ты можешь получить единственное, чего хотел всю жизнь. Хватай свой шанс.

В его голосе вдруг прорезалось что-то настоящее, что-то, отчего Антону стало не по себе. Он годами слушал легенды о Гудвине, о его хитрости и всезнании, и сейчас легко было поверить им всем.

– Я не видел никаких доказательств, что мама жива, – еле слышно сказал Антон, и Гудвин выпустил его волосы. – Мне вам на слово верить?

– Ну хоть чему-то учишься. Молодец! – Гудвин полез во внутренний карман уютного шерстяного пиджака, вытащил какую-то фотографию и бросил на диван. – Держи.

Антон поднял фотографию – и чуть не выронил. На фото мама в одиночестве читала за столиком кафе. Конечно, он сразу узнал ее, но…

– Она старше, чем… Чем я помню.

– Потому что снимок сделан месяц назад, Антон. – Гудвин постучал пальцем по фотографии. – Как видишь, Лия жива. Посмотри, какая она грустная, как постарела. А ты во всем ее подвел. Не удержал ее, когда она падала за дверь. Не стал трюкачом, не нашел подарок, который она оставила тебе перед уходом. – Он издевательски похлопал Антона по плечу. – У тебя ни образования, ни денег, ни подружки. Печальное зрелище. Не разочаруй маму хоть в этот раз.

– Никто не позволит вам разрушить Стражу. Она нужна городу. И я не понимаю, как…

– Тебе необязательно хоть что-то понимать, Антон. Пусть серьезными вопросами занимаются серьезные дяди, а ты просто делай, что велено. Ну, по рукам?

Антон смотрел и смотрел на фотографию, сжимая ее так, что она уже помялась. Гудвин протянул руку для рукопожатия, но Таня была права: когда ведешь переговоры с мошенниками, надо читать в договоре мелкий шрифт.

– Вы сказали, у вас три желания. – Антон не отрывал взгляда от фотографии. – Какое третье?

– Ну надо же, ты меня слушал! Вдруг из тебя еще и выйдет толк… Идем. – Гудвин встал и одернул пиджак. – Покажу кое-что.

Антон, как зомби, побрел за ним в коридор, к запертой двери в мамин кабинет. Он давно не заходил туда – и ухнул, когда Гудвин просто повернул ручку и дверь распахнулась.

– Что застыл, вперед, – сказал Гудвин. Он что, действительно всесилен? – Твоя мать любила тайники. Жаль, ты не блеснул в их поиске. Подойди к столу.