Придон задержал дыхание. Дверь медленно отворялась, из помещения навстречу ударил яркий свет, словно дверь ведет не в другой зал, а в мир залитого солнечным светом золотого песка.

За спиной Придона пробормотал проклятия Аснерд. Старый воевода толкнул его в спину. Придон со стыдом ощутил, что проклятие в его адрес. Он заставил деревянные ноги передвигаться.

Из зала слышались веселые голоса, женский смех. Дверь открылась, Придон деревянными шагами двигался за Скиллом. Аснерд и Вяземайт вошли свободно, словно в артанскую конюшню, переговаривались, блики от светильников красиво играют на их обнаженных плечах, похожих на морские валуны.

Придон заставил себя вспомнить, что он и без коня выглядит сильным и красивым, а его здоровая молодая кожа блестит, словно натертая маслом. Он с усилием выпрямился, заставил себя смотреть прямо перед собой, не дергая головой, не бросая взгляды по сторонам.

В помещении два стола. Один поменьше, за ним сам великий тцар Куявии, могучий Тулей, он все в том же халате, будто и не снимал. Справа его управляющий Щажард, слева место осталось пустым. Сердце Придона сразу оборвалось в пропасть. На другой стороне стола четыре места, все свободные, а в трех шагах другой стол: длинный, уставленный самой разной едой, по обе стороны сидят очень красивые женщины.

Придон видел, как Скилл сразу засмотрелся на них, Олекса и Тур выпрямились, Аснерд перестал хохотать и принял вид значительный, а Вяземайт укоризненно покачал головой.

Черево поклонился еще издали.

– Светлый тцар, прости, я снова со своими гостями…

Тцар кивнул ему на второй стол, а артанам указал на места за своим столом. Сам он сидел свободно, величественно, руки на широких подлокотниках, резная спинка покрыта для мягкости и удобства шкурами барсов, сам тцар даже в халате выглядит роскошным и внушающим поклонение, на голове расшитая золотом шапка. Лицо приветливое, но в глазах злое торжество.

Придон с благодарностью взглянул на Щажарда. В этот момент хотелось сделать для него что-то хорошее, важное. Это тот, который не дал тцару прогнать их сразу.

На середине стола горят как жар широкие кубки из чистого золота. Огромные рубины блистают по ободкам, словно капли крови великанов.

– Садитесь, – сказал Тулей почти благодушно. – Мы решили за это время, что негоже любящему отцу принуждать родную дочь… Словом, она сейчас придет. Одевается к обеду… У вас, как я слышал, и к обеду, и к ужину женщины идут в одной и той же одежде? Гм, какие дивные бывают обычаи!.. Словом, как я уже сказал, пусть Итания сама скажет… Я не стану мешать счастью своего любимого ребенка. Как скажет, пусть так и будет!

Скилл подмигнул Придону. Сердце Придона пищало от волнения и страха, прыгало по всей необъятной груди. Он чувствовал, как оно то становится крохотным, как мышонок, то раздувается так, что может разорвать грудь.

Аснерд легонько ткнул Придона в бок, даже Вяземайт одобряюще стукнул по спине. Уже понятно, что решит дочь тцара. Самые доблестные и мужественные мужчины на свете – артане. А Придон ко всему еще и ослепительно красив той странной диковатой красотой, от которой шалеют женщины и к которой не чувствуют вражды мужчины.

Неслышный слуга возник как из воздуха. Придон не успел проследить за ним взглядом, как все кубки оказались наполнены, а слуга исчез, будто растворился в воздухе.

Он с подозрением смотрел в кубок на темную вкусно пахнущую жидкость. Черево сказал торопливо:

– Это виноградный сок в смеси с темными ягодами.

Аснерд поинтересовался:

– Перебродивший?

– Перебродивший виноградный сок зовется вином, – ответил Черево пугливо. – Что делать, нам в Куявии – веселие пити… Вам только завидуем.