Другая женщина призналась, что ей было очень тяжело слышать от разных людей самые разные советы, порой противоречащие друг другу: «Масса людей говорила мне: «Ты должна», «Ни в коем случае не делай…», «Я бы на твоем месте сделала…»… Они капали и капали мне на мозги… Акушерка сказала: «Слушай, улыбайся и делай, как считаешь нужным». Но я решила никого не слушать, иначе это продолжалось бы бесконечно. Люди говорили мне, что беременность – это счастье и что я должна благодарить судьбу и радоваться. Но я совсем не испытывала радости… Точнее, испытывала, но совсем немного. На самом деле у меня было очень много вопросов, но я не могла никого спросить. Все это время мне было очень тяжело». В последующей беседе с этой женщиной обнаружилось, что она испытывала сильное чувство вины от того, что ее реальное состояние не соответствовало представлениям о том, что значит быть матерью.

Сьюзи призналась, что боялась оказаться в роддоме, потому что слышала «ужасные истории». Она полагала, что домашние роды будут менее травматичными. Она всегда боялась больниц и стремилась к тому, чтобы роды проходили дома, чтобы самой контролировать весь процесс. Она опасалась потерять контроль над родами и над своим телом.

Другая женщина – Энн – высказала похожие опасения по поводу медицинских учреждений в целом: «Роды в родильном доме похожи на конвейер, Вы меня, наверное, понимаете. Дома совсем по-другому. Рядом твои близкие, не надо никуда спешить». Она сказала, что старается не думать о родах, потому что эти мысли ее травмируют.

Еще одна женщина призналась, что чувствовала, будто медицинские работники вынуждают ее делать то одно, то другое, и что у нее даже появилось ощущение, что ее тело ей уже не принадлежит: «Мне каждую минуту кто-то говорил, что мне нужно делать». Чуть позже она сказала: «У меня совсем нет времени для себя. У меня такое ощущение, будто я живу жизнью других людей, это ужасное чувство».

Некоторые женщины отмечали, что боятся испытать негативные чувства, считая, что это может повредить плоду, или что из-за сильных переживаний может произойти что-то плохое. В группе также были высказаны опасения по поводу возможного развития послеродовой депрессии. Мать Кетрин пережила послеродовую депрессию, и Кетрин боялась, что у нее также может развиться подобное состояние.

Реакции на беременность включали опасения утраты женской привлекательности. Одна женщина призналась: «До беременности я несколько лет красилась в блондинку. Во время беременности я решила не утруждать себя больше тем, чтобы краситься, остригла волосы и вернулась к естественному цвету волос. Но когда я это сделала, мне стало противно, и я решила вновь стать блондинкой. Я заметила, что окружающие, мужчины прежде всего, да и женщины тоже, более положительно относятся к блондинкам. Они чаще улыбаются, когда ты блондинка».

Женщины в группе по-разному относились к изменениям тела во время беременности. Одни спокойно воспринимали это, другие сильно переживали, опасались, что не смогут больше контролировать вес тела. Одна женщина призналась: «Я полнею, меня это просто бесит. Мне не нравится, как я стала выглядеть, у меня стали слишком толстые бедра».

Другая женщина сказала, что увеличение размера тела ей даже нравится, она даже гордится своей внешностью, но сожалеет, что не может носить свои прежние вещи. Еще одна участница группы отметила, что изменения ее тела заметны окружающим, люди на улице проявляют к ней интерес и участие, и это ей приятно. В то же время она выразила опасение, что после родов, если она не будет заниматься своим весом, то избыточный вес может сохраниться.