Томский. Э, нет. Мат – это словотворчество масс и, соответственно, неотъемлемая часть масс-культуры. Но ГКП к масс-культуре никакого отношения не имеет. Равно как и масс-культура не имеет отношения к Культуре с большой буквы. Видите, вопрос массовости оказывается важным во многих аспектах.

Крот. Возможно. Но знаете, на что похожи ваши речи? Они очень похожи на речи дяденек-ханжей из каких-нибудь худсоветов прошлого или тех же дяденек в новых личинах, периодически озабочивающихся нравственностью в инете сегодня. Чинуши любят критиковать мат и даже периодически стремятся запретить его. Народ просто смеется над ними и продолжает себе весело материться несмотря ни на какие глупые запреты.

Томский. Понимаете, при такого рода противопоставлении я бы тоже скорее выступил на стороне народа, а не чинуш, но это бессмысленное для меня и для нас противопоставление, – потому что мы и не народ, и не чинуши. Да и я весьма далек от того, чтобы запрещать кому-то ругаться матом. Ругайтесь, если уж сами себя не уважаете. В нашем сообществе никакого прямого запрета на мат нет, но как-то так получается, что материться наших авторов не тянет. Как рэперы не могут не материться, так наши авторы – не могут материться. Вопрос среды.

Крот. А вы сами – неужели ни разу в жизни матом не ругались?

Томский. Ругался, когда занимался бизнесом. Теперь – нет, не ругаюсь.

Крот. Совсем-совсем?

Томский. Совсем-совсем. И сам не ругаюсь, и вам не советую. Разговаривать матом и оправдывать употребление мата – недостойно культурного человека. Мат – это плохо.

Крот. П-ц!

Томский. Не ругайтесь.

Крот. Ругался и буду ругаться. И ничего такого в этом нет. Нормальная разговорная речь.

Томский. У нас в сообществе тоже нормальная, но безматерная разговорная речь.

Крот. Допустим.

Томский. И допускать нечего. Это просто факт. А вы, матерящиеся, даже кое чем помогаете нам.

Крот. Это чем же?

Томский. Нам проще опознавать друг друга. Знаете, как сказал один очень неглупый человек: «Чем больше народу будет неправильно выражаться, тем ярче будет блистать речь правильная, тем легче будет опознавать друг друга тем, кто общается корректно. Ведь язык – это не только средство высказывать или скрывать свои мысли, но еще и замечательный способ опознавать своих»3. Замечательно сказано.

Крот. Неплохо. Но обратимся, наконец, к истокам ГКП…

Задам напрашивающийся вопрос: как вы пришли к пониманию своей… Можно ли сказать – «миссии», или это будет слишком громкое слово?

Томский. Можно сказать и – «миссии», хотя я и не рвусь в мессии.

Крот. Это радует. Мессии утомляют.

Томский. Вы часто с ними встречаетесь?

Крот. Да не то чтобы слишком. Наверное, еще ни одного не встречал.

Томский. Значит, я буду первым.

Крот. Вы же не рветесь?

Томский. Когда как. Если уж воспринимаешь свое дело как миссию, невольно начинаешь вживаться в роль мессии. Тут надо внимательно следить за собой, чтобы не слишком увлечься. Хотя суть миссии именно в том и состоит, чтобы увлечься как можно сильнее, да еще и увлечь за собой.

Крот. Так мессия вы или нет?

Томский. Пока не решил. К концу интервью станет ясно.

Крот. А каков критерий ясности?

Томский. Ну, если по ходу нашей беседы вы уверуете в меня, значит, я – мессия. Если нет – то нет.

Крот. Это мне подходит, договорились. Хотя шансов у вас немного.

Томский. До конца интервью еще довольно далеко…

Крот. И то правда. Отсюда я возвращаюсь к вопросу о том, как вы пришли к пониманию своей миссии.

Томский. Постепенно. Все началось с… У вас никогда не возникало чувства, что реальность нуждается в существенной переделке?