Крот. Не знаю.

Томский. А надо бы знать. Марк Аврелий сказал.

Крот. Так он император, – ясно, что он не ходил в общие школы.

Томский. Опять, в общем, клятые привилегированные аристократы.

Крот. Именно. А я человек простой и, не ходи я в школу, причем, спасибо СССР, бесплатную, и никакие частные учителя меня бы не образовали.

Томский. Просто вы находитесь, да и все мы находимся, в плену общественных отношений – сегодня, если ты не ходишь в школу, то либо вообще не получишь образования, либо будешь чудиком каким-то. Отсюда вроде как и ходить в школу – дело само собою разумеющееся, естественное. Но ведь и ходить на работу абсолютному большинству кажется делом самим собою разумеющимся, естественным. Практика показывает, что бессмысленность происходящего никак не подрывает её мнимой естественности.

Крот. Так надо ходить в школу или не надо?

Томский. Не надо, конечно. Это очень вредно – ходить в школу.

Крот. И что же делать ребенку?

Томский. Понятия не имею.

Крот. То есть у вас нет плана по реформированию современной системы образования?

Томский. Нет. Более того, я даже не выступаю против школы как общественного института – школы необходимы. Для Общества. А для творческого человека необходимо дистанцироваться от Общества со всеми или почти всеми его институтами.

Крот. А я думал, вы собираетесь при своем сообществе и какие-нибудь специальные, «правильные» школы открыть.

Томский. Чтобы творческих людей воспитывать?

Крот. Да.

Томский. Была у меня такая мысль, но я от неё отказался. Хоть я и утопист, но в воспитательно-образовательные утопии не верю – думаю, это часть неверия в общественные утопии. Да и нельзя запрограммированно взрастить творческого человека. Он должен сам воспитать-образовать себя, а я должен «подхватить» его на определенном этапе.

Крот. Сорвать созревший плод?

Томский. Нет – довести выросшее дерево до стадии плодоношения – вот моя задача.

Крот. Ну а я остаюсь при своих мыслях. Не то чтобы я был фанатом школы, помнится, я её не любил…

Томский. Вот видите.

Крот. Не вижу – по-моему, естественно, что ребенку больше хочется играть, чем учиться. Элемент принуждения, преодоления капризно-детского сопротивления при воспитании-образовании неизбежен.

Томский. Возможно.

Крот. Так вот, хоть я и не любил ходить в школу, а потом и в универ (если иметь в виду чисто лекционную, а не время-препроводительную часть), мне кажется, современная система образования в целом свои функции выполняет. Ты получаешь набор определенных знаний, а потом можешь как-то эти знания применять. А насколько ты при этом способен сделать свою жизнь интересной, – всё в твоих руках! Профессий много, современный мир разнообразен.

Томский. Все работы хороши, выбирай на вкус!17

Крот. Неравнодушны вы к Маяковскому, как я вижу.

Томский. Ещё как неравнодушен. И хотя я очень люблю его поэзию, даже когда её идейный посыл мне совершенно чужд, но конкретно это стихотворение меня просто-таки выбешивает. По-моему, это одно из самых отвратительно-лживых из когда-либо написанных стихотворений. «На заводе хорошо, а в трамвае – лучше!». И кто это говорит? – поэт говорит! И ни слова о том, что лучше всего – это как раз-таки быть поэтом. «Кем быть?» – поэтом и быть. На заводе ему, понимаешь, хорошо…

Крот. Ну а вы в другую крайность вдаетесь. У Маяковского все работы хороши, у вас – все плохи.

Томский. Да, именно как работы – все работы плохи.

Крот. А вот и нет. Мы возвращаемся к тому, о чем уже говорили. Ваши представления о работе не идут дальше какого-то фабрично-конвейерного производства или, шире – низкоквалифицированного труда. Отсюда человек работающий вами почти что приравнивается к рабу. Но образование, о котором мы тоже говорили, всё и меняет. Образование дает доступ к труду высококвалифицированному, а следовательно, возможно, что и довольно интересному, даже творческому. Образованный человек всегда найдет себе интересное занятие – по своему вкусу.