На столе зазвонил телефон. Начальница подняла трубку и, проговорив меньше минуты, с озадаченным видом повесила её обратно.

– Кто это? – спросил я у Козлодоевой, нарушив этим возникшую тишину.

– Новый свидетель, – заявила она, смотря на нас со слегка округлившимися зрачками.

– Кто? – спросил Козлов.

– Глухарь.

Снова возникла тишина.

– Не к добру это, – сказал Козлов.

– А что он сказал? – спросил я.

– Он сказал, что его квартира находится напротив кабинета судьи. И что в момеент убийства окно кабинета было открыто, и он всё видел.

– А что он видел? – спросил Козлов.

– Он сказал, что расскажет всё лично, не по телефону, и ещё он сказал, что его показания станут для нас полной неожиданностью. – Начальница взяла листок, написала на нём что-то и передала его Бородьке. – Это его адрес, а точнее, номеер квартиры. Сходите и узнайте, что этот глухарь там видел… – Козлодоева по-серьёзному задумалась. – Но я думаю, что что-то новое вы вряд ли от него услышите… А! – с досадой выкрикнула Козлодоева и швырнула ручку о стену. – С арестом, похоже, придётся подождать! Это убийство прогремело на все края! – говорила она, тыча двумя руками на меня и Бородьку. – И если мы раскроем его, то… – в этот момент она замолчала, мечтательно уставясь в потолок с дурацкой улыбкой на роже.

Мы с помощником не захотели мешать Козлодоевой летать в облаках и молча покинули кабинет.

– На чьём поедем? – спросил я Бородьку при нашем выходе из полицейского участка.

– В смысле?

– На Конько или на Коневском к глухарю поедем? Или каждый на своём?

– У них сегодня техосмотр, – сказал Козлов, кивая головой в сторону гаража, возле которого, построившись в ряд, стояли мустанги, державшие в руках перед машинистом подковы.

Конько и Коневский увидели нас и приятельски нам помахали.

Мы решили пройтись пешком, так как путь был долгим, а такси недешёвым.

– Да, не повезло ему, что глухарь всё видел, – произнёс Бородька по дороге.

– Кому?

– Волчонкову.

– В смысле?

– Да ладно тебеее, он же не родственник твой, чтобы ты его защищал. Ты что, не хочешь повышения?

– Ты слышал о презумпции невиновности? Может, глухарь видел Умку или Филлини? Или ещё кого.

– Ладно, ладно молчу, – сказал Козлов и через несколько секунд снова заговорил: – Слушай! Если ты Серлок Волкс, то я тогда кто?

– Доктор Козлятсон, кто же ещё.

– Да-а, – с улыбкой протянул Козлов, – это что получается, мнеее нужно наши приключения описывать?

– Почему и нет.

– Да-а… но давай договоримся, если я напишу книгу, то только от твоего лица, как будто это ты её написал, а то от себяяя я как-то стесняюсь.

– Ладно. Но если вдруг я тоже решу написать книгу, то это будет от твоего лица, договорились?

– Договорились.

– Ты только смотри этот диалог в книгу не включи, а то сразу проколешься.

– Ладно, – улыбнувшись, сказал Бородька, – но и ты тогда тоже его не включай, а то сразу проколешься.

В тот день у нас не очень шла беседа между собой. Об убийстве говорить мне не хотелось, а из остального ничего не шло в голову.

– Что это за здание? – спросил Бородька. – Раньше его здесь не было.

– Где?

– Да вон, – сказал Бородька, указывая рукой на небольшой, странный, в форме буквы Т, белый двухэтажный дом с примыкающей к нему сбоку витой лестницей. – Пойдём поглядим.

Поскольку здание это располагалось к нам задом, мы принялись обходить его, чтобы увидеть фасад. Бородька шёл впереди меня и, зайдя за угол, внезапно остановился.

– А! – испуганно вскрикнул он и, косясь ртом в мою сторону, прошептал: – Что это?

Я медленно, потрушивая, подошёл к помощнику и осторожно выглянул из-за угла.

– Где? – тихо спросил я.