– Это вы изображение повешенного человека называете спорным?! Или слова про новую женщину рядом с ним?

– Формально говоря, символ повешенного согласно скандинавской мифологии это есть дорога к богу, а для воина – путь в вальхаллу. Да, что там говорить – сам бог Один так повесился, чтобы обрести рунические знания! А что касается женщины. м-м… тут я не берусь судить, ведь мы не дослушали прорицание до конца. Но послушайте меня, Хельга… Я знаю, что это прозвучит странно, но что если Джек и вправду оказался между мирами?! Мы должны подумать как отнестись к этой информации…

– Думайте, – коротко отрезала девушка, убыстряя свой шаг. – А пока вы этим занимаетесь, я предпочту действовать. И первое что мы должны сделать – это найти тэлли с черными башнями!

Седовласый старик сидел прямо напротив него. Мужчина не мог разглядеть лица тысячелетнего старца, но чувствовал, что оно было ему смутно знакомо. По всей видимости старец что-то говорил, хотя мужчина никак не мог разобрать его слова. Отчего-то было чертовски трудно смотреть на него, это требовало так много сил, что он устал бороться и был готов закрыть глаза и тихо умереть. Смерть могла бы его избавить от этих мучений. Но старик словно не отпускал его. Он продолжал что-то настойчиво говорить, хотя вместо слов по прежнему слышались лишь какие-то тягучие протяжные звуки. Это изматывало, отнимало силы, не давало впасть в столь желанное забытьё.

В тот момент, когда мужчина уже совсем обессилел и голова его стала медленно клонится на грудь, он заметил что старик приблизился и протянул к нему свою руку. Она была очень старая, но от нее веяло какой-то внутренней силой. Мужчина был очень слаб и измотан, и всё же прикрыл глаза. Он чувствовал, что еще мгновение и старец дотронется до его головы своей рукой, однако это не имело никакого значения.

Сквозь несмолкающее бормотание он почувствовал как шевельнулись волосы около левого виска и внезапно ощутил, что коснувшиеся его пальцы были холодны как кусок льда. Голову буквально обдало ледяной водой, которая теперь катилась по щекам, заполняя собой глаза и уши, попадая в нос и не давая дышать. Мужчина дернулся и приподнял голову. В ушах зашумело. Но этот шум был знаком ему – так шумит море.

Открыв глаза мужчина увидел лишь сплошную черноту перед собой. По его лицу скатывались соленые капли, а тело неприятно облегала мокрая до последней нитки одежда. Острые камни снизу больно врезались в израненное тело, но сил пошевелиться не было. Взглянув на свои руки, мужчина увидел, что его ладони намертво вцепились в острый кусок ракушечника, удерживая на волнах всё тело. С трудом отцепив непослушные и ставшие словно чужими пальцы, он тупо уставился на красные ручейки крови, сочившиеся сквозь лохмотья изодранной одежды. Море снова зашумело в ушах, словно где-то вдали огромная волна набегала на невидимый берег.

И в ту же секунду чья-то мощная рука подхватила его, оторвав от скалы, и с силой перебросила далеко вперед. Волна вышвырнула безвольное тело на песок, рассыпавшись на миллиард больших и маленьких брызг, которые с шипением отползли назад, оставляя за собой белесый пенистый след. Оттолкнувшись от мокрого грунта локтями, мужчина перевернулся на спину. Его мышцы страшно гудели, но вздохнув он вдруг неожиданно расхохотался. Это был дикий и беспричинный хохот, который одновременно радостно и злобно разлетелся в тишине июньской ночи.

Впрочем, нет. Причина все же была. И он осознал это, с силой сделав еще один большой вдох. Он был жив! И этот воздух, который он с таким упоением втягивал огромными глотками в свои могучие легкие, имел сладкий и приятный вкус. Вкус жизни. Он продолжал громко хохотать и в тот миг когда новая волна захлестнула его, и забив рот и нос противной соленой массой, заставила закашляться и замолчать, отбросив тело еще на несколько метров на берег.