Пока мальчик прикидывал и примеривался, сжимая в руке оружие, голоса зазвучали громко и отчетливо, дав иное направление его мыслям. Невидимые пока люди говорили на дорийском наречии, то есть были его сородичами. Судя по отрывистым фразам, заглушаемым ударами металла по камню, они что-то долбили – верно, искали особые камни, из которых куют мечи, топоры и ножи. Дью удивило место, где этим занимались. Добывать железо вблизи от покоящихся мертвых тел? Да еще в праздник, когда все нормальные люди веселятся и отдыхают.

«Поберегись!», «Подай в сторону!», «Помоги-ка!» – рабочие реплики перебивались звоном кувалд и скрипом тачек. Окончательно успокоившись относительно голосов, Дью вернулся мыслями к невозмутимому тяжеловозу. Пожалуй, прежде чем всаживать в него нож, стоит окликнуть мужчин. Пусть полюбуются на небывалое зрелище: оседлавшего чудовище мальчишку! А потом он убьет его. Если жук окажет сопротивление, взрослые мужчины ему помогут. (Но это в самом крайнем случае – наверняка Дью справится сам!) Вряд ли ему откажутся одолжить одну из тачек. Старый Хиваро, не говоря уже об остальных, онемеет от изумления, когда Дью вывалит на землю у Большого Огня огромную, блестящую, как железный щит, тушу. Это будет похлеще снежного барса! Полированный рог он будет носить у себя на шее, а из прочных, как камень, надкрылий сделает доспехи…

До конца додумать сладостную мечту Дью не успел: жук повернул за угол и открылся более широкий проход в земле. По стенам на расстоянии десяти-пятнадцати шагов горели факелы. Несколько голых до пояса мужчин ломами и кирками сокрушали и разгребали породу. Поглощенные работой, они не заметили мальчика и его странного скакуна.

Один из работяг, мерно сгибавшийся и разгибавшийся вблизи от факела и оттого хорошо различимый, показался знакомым. Да ведь это же… Широкая улыбка расцветила лицо Дью. Это Крей Солнечная Стрела! «Эй, Крей!» – заорал он, от избытка чувств подпрыгнув на жесткой спине жука. Но тут же открытый рот свело судорогой. Да, это Крей, вне всяких сомнений – его двоюродный брат и хороший приятель, тот самый Крей, что погиб в схватке с нурришами полгода назад. Дью помогал тогда нести его тело на склон горы, подменяя взрослых мужчин – недвижное тело с небольшой рваной ранкой в основании горла. Нападение нурришей было внезапным, ночным, как свойственно рыжей саранче. Дью хорошо помнил, каким тяжелым казался груз, как жгло у него где-то под ребрами и яростная боль окрашивала всё вокруг в темные и багровые тона: Крей, лучший товарищ его игр, семнадцатилетний, беспечный и смешливый Крей должен был упокоиться навечно на голых камнях, отдав свою плоть хищным птицам…

Крей, голый до пояса, с масляно блестевшим от пота туловищем, обернулся на крик и, узнав зовущего, медленно двинулся в его сторону, загребая ногами, как усталый старик.

– Нет-нет, Крей! – спохватился Дью. – Я не звал тебя! Я не звал! Тебе послышалось!..

Крей продолжал идти. Жук остановился, испугавшись или насторожившись, и заскреб лапами.

Проклятье! Дью судорожно пытался вспомнить, что нужно сделать или сказать, чтобы умилостивить рассерженного духа, явившегося с того света, но ничего не приходило в голову.

– Крей! – умоляюще взвыл он, выставив вперед ладони, словно мог защититься ими от призрака. – Я не делал тебе ничего плохого! Разве ты не помнишь? Мы всегда играли с тобой и никогда не дрались! Рядом с твоим телом я положил свой кремень и топорик. Хочешь, я подарю тебе еще свой лук? Вот этот? Он стреляет на сто шагов! Не подходи ко мне, заклинаю тебя, Крей!..

Крей остановился, приблизившись почти вплотную. Он почти не изменился со времени своей гибели. На месте рваной раны на горле светлел небольшой шрам.