Помимо бессильной ненависти к Вьюхо, мальчика трясла жестокая обида на Пэди. Неужели он не мог покричать подольше? Неужели это так трудно: вопить и подпрыгивать животом вверх на тюфяке? И наконечники, и свистульку, и свое покровительство и защиту в драках пообещал ему Дью, а он… Пусть только встретится ему этот сопляк где-нибудь и когда-нибудь! Уж он сумеет отплатить за предательство!..

Если бы Дью мог узнать, отчего мальчик перестал кричать раньше времени, ему стало бы легче. Но некому было рассказать, что Вьюхо, лишь только взглянул на орущего ребенка, сразу же догадался о притворстве. Он влил в распахнутую глотку Пэди изрядную порцию снотворного отвара, и мальчик тут же стих, прикрыл глаза и засопел носом. Важно и торжественно старик сообщил родителям, что злой демон, грызший внутренности ребенка, изгнан им и больше не вернется, и те, обрадованные и благодарные, вручили ему прозрачный камень величиной с орех и новенькую шкуру росомахи.

«Попадись мне только этот предатель, – с мстительным вдохновением твердил про себя Дью, – уж я ему задам! Уж я отплачу! Рука моя устанет гулять по его тощей шее! Рука… Какая рука? Левая? А хоть бы и левая!» – яростно нахлестывал он сам себя. Не будет он нищим попрошайкой – он, Дью, сын Огдая Серебряная Рука! Он выучится владеть мечом левой рукой не хуже, чем правой. Он будет разить врагов без промаха и без устали. Станет знаменитым воином, грозой нурришей. Слава о нем побежит впереди него, как глупая и восторженная собачонка. Он вернется в родные места, израненный и немногословный, и Хиваро выйдет ему навстречу и введет в круг самых достойных и уважаемых воинов. А Вьюхо… Только бы старый колдун не умер своей смертью к тому времени! Только бы дождался его мести!..

Яростно-сладкие мечты прервал звук открывающейся двери. Дью приподнялся и встретил вошедшего взглядом брошенного в клетку волчонка. Навстречу кротко и сочувственно засветились глаза Найи, шестнадцатилетней невесты погибшего Крея.

– Чего тебе? – буркнул Дью.

– Я принесла лепешки и молоко, – девушка поставила на пол глиняный кувшин и положила завернутые в листья лопуха теплые лепешки. – Старый Хиваро велел мне сделать это. Мужчины совещаются с утра, но они всё еще не решили, какое наказание тебе вынести.

Лицо Найи с заостренным подбородком и бледными губами было печальным и слегка походило на мордочку симпатичной летучей мыши. Не хватало только больших мягких ушей и перепончатых крыльев за плечами. Она часто моргала, как делала всегда, когда грустила или волновалась. Трепет тяжело нависающих над глазами ресниц напомнил мальчику коричневую бахрому крыльев ночной бабочки.

Найя Птичье Дыхание… Настоящие имена давались девочкам раньше, чем мальчишкам. Не в пятнадцать лет, но в тринадцать-четырнадцать. Как только те подрастали настолько, что обретали способность иметь собственных детей. И одаряли именем не старики, но женщины – главным образом мать, учитывая советы подруг. Птичье Дыхание! – метко, ничего не скажешь. Не верилось, что в жилах Найи текла дорийская кровь – слишком тиха и пуглива, и совсем незаметна среди прочих девчонок и девушек. И что только Крей в ней нашел? Вечно моргает и вздрагивает от громкого голоса или крика. Говорит еле слышно, а глаза такие большие, что трудно, должно быть, прищуривать их, стреляя из лука. А сколько пыли и цветочной пыльцы, наверное, заносит в них ветер!

Дью отпил глоток из кувшина и скривился, словно молоко было прокисшим. Лепешки он даже не развернул, но лишь презрительно щелкнул по лопуху пальцами.

– И чего им так долго обсуждать? Наверное, никак не могут договориться, кто из них будет рубить мне руку. Каждый кричит: «Я! Я это сделаю!»