«Мужчины и женщины не могут жить в одном социуме, их единение введёт к насилию, различие в магии введёт к разбоям и разврату, – трещало из всех щелей в свое время, а когда пропаганда не сработала, они сделали все грязно. Устроили террор. – Вы для нас не выше фолков.»

Но разве хочется мне уничтожать все на своем пути, вдыхая запах магии, прошедшей через мужскую кровь? Разве хочу я сеять раздор? Нет. Я хочу справедливости. Маска оказалась плотно прижата к моему лицу. Запах мускуса, железа и смолы, твердеющий со временем, вместе с невероятной силой, питающей мышцы всего тела, как и укрепившейся пугающей мысли.

«Мы всего лишь скот, который разделили ради контроля!» – эта догадка не в первый раз вспыхнула в сознании, и далеко не была неожиданной искрой. Нет. Детские воспоминания мелькали перед глазами. То тут, то там, люди устраивали демонстрации, бунтовали и негодовали. А как иначе, когда этот мускусный запах обжигает изнутри и заставляет действовать, когда похожий задор чувствуется только в разгар битвы? Потому ли закрыли клубы? Сев на грязный матрас, я закрыла глаза руками, не верилось, что все так просто. Почему никто ничего не замечал?! Почему никто ничего не делал?! «Уоры ведь такие могущественные…» – твердили все то тут, то там. Великим уорам ставили памятники, называли институты. Откуда они вообще взялись, что перекроили весь наш устой?! Я рывком поднялась, чувствуя силу, желая тут же сделать хоть что-то. Кричать на улице, агитировать бунтовать. Хватит с нас!

Вдруг, я почувствовала, как пол подо мной трещит и не успела понять, что должно произойти, как второй этаж рухнул. Я полетела вниз вместе с комнатой, кроватью, мебелью. В полёте по голове что-то ударило, в глазах замутило, дышать стало невозможно, когда кости треснулись об пол. Я ловила воздух ртом, опьяняюсь с каждым новым вздохом уорским ядом. Не получалось сделать ничего, подняться было невозможно, оставаться в сознании становилось тяжело.

«Жалость какая, я умру здесь…» – смиренно подумала я.

«Никогда!» – закричало желание жить, прозвучавшее так контрастно, словно другой человек, от слабого запаха железа, и я из последних сил истошно закричала, чтобы перестать держать голову и отрубиться, услышав чье- то испуганный крик.

***

Глаза нещадно жгло, от белизны резало так, что хотелось опустить веки и никогда больше их не поднимать, но боль в груди не позволила уснуть, и я застонала сквозь зубы.

– Ой, ой, мисс, вы уже проснулись! Я сейчас позову врача, потерпите, пожалуйста, – произнес слабый мужской голос.

Мужской? Из любопытства я подняла голову, чтобы увидеть сгорбившегося, лысоватого, с опущенными ушами, старого фолка в робе целителя. Голова тут же вернулась обратно на подушку, воздух, почему-то тут же стал спертым, приобретя запах спирта, видно старик ушел.

Из коридора стала доноситься ругань.

– Я же говорила вам, у пациентки тяжёлая травма, вы обязаны оставаться в палате! – произнес женский голос с прохладой.

– Но ведь девочка очнулась, похоже от боли, – объяснялся уже знакомый фолк, но в итоге просто тихо согласился. – Простите, моя вина…

– То-то же. Вам зачем платят? Чтобы вы фильтровали магию, а не для того, чтобы вы бегали по коридорам. – в палату вошла женщина, чьи чёрные волосы казались насмешкой над белыми стенами. – Вид нормальный, показатели в норме, неприятную боль можно и перетерпеть, никаких угроз здоровью. И чего вы запаниковали?

Мои органы, казалось, сжало воедино, кости будто перетерло в порошок, а потом засыпали в форму, которая еще не застыла. Перетерпеть значит…

– Если заживление пойдет так, как надо, к вечеру пациентку заберут, а пока ни шагу из палаты. В ином случае, это будет на вашей совести, – произнесла целительница и вылетела прочь.