Он замер, ожидая, что волк набросится на него. Но этого не случилось. Волк просто стоял и смотрел, а потом, сделав несколько шагов назад, исчез в лесу. Вдруг кто-то сзади схватил Вову за воротник куртки и дернул в сторону.

– Вот, мерзавец, думал не найду тебя по следам?! – впервые в жизни он видел на столько злого отца, казалось будто он готов убить любопытного юношу.

– Я видел волка, огромного, белого. – пролепетал он, после чего отец окунул его лицом в снег и потащил за воротник куртки в сторону дома.

– Довольно! Заткни свою пасть, щенок, будь твоя мать жива, ты бы довёл ее до инфаркта! А сейчас ты делаешь все возможное, чтобы лечь в могилу или разочаровать её! – отец тряхнул парня за куртку, заставляя встать на ноги.

– Но мама бы так никогда не сказала бы! Ты меня никогда не любил! – парень начал сопротивляться, отец увалил его на снег и начал вжимать спиной к промерзшей земле, что треснула кость.

– Твоя мать была благоразумной женщиной, а не таким взбаламученным идиотом как ты! Господи, Анна, на что ты меня оставила с ним? – отец встал и пошёл в строну дома, поправляя заряженное ружьё что висело у него на груди.

– Ну и уходи! – бросил Вальдемар в след отцу. Отец остановился, не оборачиваясь. Его фигура на фоне заснеженного поля казалась маленькой и одинокой, она растворялась в темном лесу.

– Уйду. – сказал он глухо. – Но знай, Вальдемар, что твоя мать… она любила тебя. И хотела, чтобы ты был благоразумнее, но, если ты хочешь сдохнуть последней собачьей смертью, мучительно замерзая – твоё право. Я больше не буду трепать себе нервы. – он снова зашагал к дому, оставляя сына одного на промерзшей земле. Вова лежал, уставившись в небо. Холод пробирал до костей, но юнец не чувствовал его. Он ощущал только пустоту, зияющую внутри него, как дыра в ледяном поле. Слова отца, сказанные с такой горечью, пронзили его, как осколки льда. «Она любила тебя…» Вова вспомнил мать, ее ласковый взгляд, ее руки, согревавшие его в холодные вечера.

Он вспомнил ее сказки, ее песни, ее смех. А что же он ей дал? Только боль, разочарование, вечный протест.

Слёзы, горячие и горькие, застыли на его щеках, превращаясь в ледяные сосульки. Он был один, совершенно один, в этом безмолвном мире. Отец ушёл, мать умерла, и он остался с пустотой, с холодом, с горькой правдой, которая, словно ледяная река, прорывала плотину его упрямства. Он не мог понять, как так случилось. Как он, такой сильный, такой уверенный в себе, мог так легко упустить всё, что было ему дорого? Он поднялся, ноги дрожали, но он всё же заставил себя идти. Ему было холодно, но холод не был самым страшным. Самым страшным была эта пустота внутри, это полное одиночество, это осознание собственной глупости, которая отняла у него всё самое ценное. Он шёл к дому, чтобы забыться сном.

На следующий день парень отправился в школу, где старался забыть перепалку с отцом. Алия, не зная всей ситуации, старалась поддержать его. Но воспоминания о вчерашнем разговоре преследовали его, словно призраки. Урок за уроком он погружался в свои мысли, упуская слова учителя, игнорируя попытки Алии завести беседу. Ей было заметно, что он чем-то расстроен, и она не могла понять, что же его так тревожит. На большой перемене Алия, пользуясь моментом, когда он был один в столовой, подошла к нему.

– Что случилось? – спросила она мягко, касаясь его руки. Он поднял на нее мутные от грусти глаза, но не ответил, лишь покачал головой.

– Знаешь, ты можешь мне доверять. Я всегда буду рядом, чтобы поддержать тебя. – сказала Алия, пытаясь заглянуть в его душу. Парень рассказал ей о всем, что с ним произошло во вчерашнюю ночь и как отец ушёл, оставив его лежать дальше в снегу. Она внимательно слушала его, сжимая его руку в своей руке. Оставшийся учебный день они провели вместе.