У нее были высокие скулы и точеные черты – без единой плавной или округлой линии. Но в этой остроте таилась странная красота. За последние несколько лет Иви превратила себя в поджарого шакала, без единого грамма жира. Некогда просто худые, ее щеки теперь запали. Термобелье, некогда облегавшее тело, висело. Невысокая, метр шестьдесят, и стройная; из тех, кого не заметишь в толпе. И тем не менее с какой-то внутренней свирепостью, как у опытного хищника.

Ополоснув лицо горячей водой, девушка наконец почувствовала себя прежней. Будто в ванне выдернули пробку или прочистили трубу.

Мокрые волосы прилипли к щекам и к шее за ушами, поэтому Иви автоматическим жестом подхватила с вешалки полотенце и промокнула их. Дрожа, пробежала в комнату, чтобы набросить куртку, валявшуюся на диване, себе на плечи. И только тут заметила, что оставила телевизор включенным.

«…Как только молодые косатки набираются достаточно сил, чтобы сопротивляться прибою, они начинают учиться охоте. Сперва тренируются на водорослях. Но хотя водоросли качаются с волнами, они не могут уплыть, спасаясь от нападения, поэтому вскоре молодняк переключается на живую добычу. – Рассказчик с поставленным голосом сделал паузу для пущего эффекта. – Такой, например, как эта морская корова, устроившаяся на пляже слишком близко к воде. Косатки стаей подходят к берегу и ждут – словно серферы, ловящие волну. С волной они выбрасываются на пляж, стараясь схватить морскую корову и утащить за собой…»

Им удалось ее ухватить. Но пока еще не убить.

Морская корова поплыла в открытый океан, и стая молодняка окружила ее, преследуя.

«Узнай свою добычу. – Иви как будто услышала шепот косатки. – Изведай течения и глубины. Выиграй время. Не дай себя отвлечь».

Ей захотелось остановить море, не дать ему излиться в ее комнату, но она не смогла отыскать пульт от телевизора под грудой одежды на диване. По крайней мере, ей удалось выловить мобильный из щели между подушкой и подлокотником.

«…Косатки – это жестокие и умные хищники, охотящиеся стаей. Они убивают даже своих, если те представляют угрозу для их семьи». Море пульсировало у нее внутри, вместе с кровью. «Но даже самые безжалостные убийцы могут испытывать скорбь. Недавно на острове Ванкувер в Канаде люди стали очевидцами того, как самка косатки по кличке Талекуа, что на языке чероки означает “достаточно двух”, несколько дней носила на спине тело своего мертвого детеныша…»

Иви поежилась и потерла нос. Телефон завибрировал. Из глубин экрана всплыло лицо Ховарда Хсу. Она сбросила звонок и скользнула по ледяному полу на кухню.

На столе валялось с десяток стеклянных бутылок. Гудели фруктовые мошки, привлеченные остатками белой жидкости на дне одной из них, которую она забыла сполоснуть. В миске лежала манту – паровая булочка, – выглядевшая напрочь засохшей. И бог с ней. Иви подняла крышку кастрюли на плите. Внутри было нечто липкое, невнятное. Возможно, остатки мисо-супа – теперь уже не поймешь. Иви взяла ложку, поднесла к носу. Вакамэ[2], бесцветные и плесневелые. Она помедлила секунду, прежде чем понюхать их.

В холодильнике было пусто, в доме никакой еды. Иви оглядела мусор, валявшийся в гостиной. Может, попросить Твига зайти и помочь с уборкой? А какой сегодня день? Четверг или пятница? Она не была уверена. Телефон снова завибрировал одной непрерывной трелью. Вспомни черта… На этот раз она ответила на звонок.

– Привет, ты просила позвонить, если будет работа, – зашептал Твиг ей в ухо. – Есть кое-что в Ваньлуне, через реку от тебя. Квартира, тридцать пиньиней[3], на третьем этаже в старом жилом доме. Тело уже увезли. Адрес…