– Мне иногда кажется, что совершенно не любишь меня! – сказал как-то Сергей.

Наташа уставилась на него:

– Почему?

Сергей пожал плечами:

– Ты живешь сама по себе. О твоей работе я знаю ровно столько, сколько ты позволяешь. А ведь я не дурак, я могу советом помочь, подсказать. Я догадываюсь, что твои отношения с коллегами тоже не просты. Но и тут ты не даешь себя пожалеть, поддержать. Знаешь, такая семейная жизнь скучной становится.

– А я думала, что семейная жизнь – это прежде всего поцелуи, объятия, секс, – улыбнулась Наташа, – а здесь у нас все замечательно.

Она говорила правду – год от года их отношения менялись. Наташа становилась мягче, податливее, ласковее. Сергей понимал – в его супруге просыпалась женщина: страстная, сексуальная, иногда ненасытная. Но эта часть жизни никогда не пересекалась с семейной дружбой – когда слезы, неприятности и радости плавно перетекают в страсть и любовь. Наташина жизнь представляла собой квартиру, некоторые комнаты которой были крепко заперты на ключ…

Северцева замолчала и посмотрела на Олега.

– Простите за откровенность, – произнесла она с улыбкой, – но иногда так хочется повспоминать вслух.

Максимов пожал плечами. И в этом движении было замешательство.

– Кстати, вы ничего плохого-то и не совершили, – наконец растерянно произнес он.

– Ну как же… Я блефовала, обманывала.

Наталья Владимировна помолчала и, поскольку Максимов ничего не сказал, продолжила:

– Неспроста с годами себя начинаешь ругать даже за самые незначительные прегрешения. Это изматывает душу и не дает двигаться вперед. Это происходит со всеми людьми. И я не исключение. Но вот что я хочу сказать: только этот отель, только «Гранд-Норд» – это то, чем я безусловно горжусь. Мне тут нечего стыдиться, я могу любому посмотреть в глаза и сказать: я сделала это, не нарушив ни одного человеческого или юридического закона. И я не могу себе позволить потерять отель. Не из-за денег…

Максимов что-то смущенно крякнул. Наталья улыбнулась: этот химик-энтузиаст был вспыльчивым, вредным, но хорошим человеком. Понятливым. А это много значило для нее.

– Ясно. – Максимов для вида покопался на столе, а потом спросил: – Все так серьезно?

– Похоже, да. А что касается персон – я тут поработала, кое-что нашла.

– Прекрасно. – Максимову стало неудобно за свою выходку. Похоже, Наталья Владимировна переживает не лучшие времена.

– Вы знаете, – продолжил он, – иногда одной детали достаточно, чтобы понять человека.

– Знаю, – улыбнулась Северцева, – я же не могла прийти с пустыми руками.

– Ясно. Все здесь? – Максим кивнул на папки, которые держала Северцева.

– Да, вот, посмотрите. – Она протянула Максимову документы.

Тот быстро пролистал бумаги, внимательно рассмотрел фотографии и сказал:

– Да, вы правы, негусто.

– Я могу вам рассказать, какое впечатление они произвели на меня.

– Да, так лучше. Можно найти неожиданные решения.

– Первый – стопроцентный американец. Или таковым себя считает. Семья владеет сетью гостиниц…

– Стоп, – Максимов поднял руку, – мне не интересна его биография, мне интересно, какое впечатление он произвел.

– Но я могу ошибаться.

– Не важно. Нам объективность не нужна. Нас интересует то, какое он впечатление на вас произвел. Нас интересует, как вы на него отреагировали. А следовательно, как воспринял он вас.

– Олег, – удивилась Северцева, – может, вы слишком серьезно подходите к вопросу? Какая разница – характер, внешность, привычки! Мы не узнаем этих людей хорошо. И нам не надо это. Нам же создать настроение…

– Я могу вообще ничего не делать! – тут же вспыхнул Максимов. – Это даже лучше, чем делать кое-как.