«Дорогой Арнольд! Последние восемь месяцев были самыми восхитительными в моей жизни, и я отдавала тебе все что могла, потому что я люблю тебя. Но ты часто обижал меня своим сарказмом или делал объектом своих розыгрышей и шуток. Ты обижал меня и обижал других людей. Когда я просила тебя остановиться, ты отвечал, что не стоит говорить за других. Я не представляю жизни без тебя, но какой выбор ты мне оставляешь? С любовью, Барбара».

Когда он вернулся домой, я отдала ему свою записку. Он прочел ее, отложил в сторону и сказал, что мне необходимо вернуться в Сан-Диего. Вот так вот – между нами все кончено! Никаких разговоров, никакого участия, одна только констатация факта: мне необходимо ехать в Пало-Верде, чтобы успеть на автобус до дома.

Пересаживаясь с одного транспорта на другой, я ревела так, словно меня резали. Я чувствовала, что жизнь покидает меня, а на смену ей идут страх и уныние. У меня не было выбора – я не могла просто вернуться к нему. Но как же, черт побери, я смогу найти ему замену? В тот день я выкурила больше сигарет, чем обычно.

Арнольд был достаточно предсказуем: эгоцентрик до мозга костей, всегда собранный и уверенный в своих решениях. Поэтому, когда через четыре дня в полвосьмого утра он позвонил мне, я была поражена. – Доброе утро, малышка. Как там поживает моя Бабизи-Вабизи-Штепси?

«Что происходит? Неужели Арнольд разговаривает со мной, как с ребенком? Нет, не может этого быть». Мне даже потребовалось некоторое время для того, чтобы осознать реальность звонка. Словно в тумане я сказала в трубку:

– Доброе утро, господин Шварценеггер.

– Атлично, золотце, я скучаю по тебе. Приезжай ко мне на эти выхадные, как обычно.

«Что же это такое? Я опять стала его „сокровищем“?»

– Арнольд, но как же насчет того, что ты меня обижаешь и не заботишься о моих чувствах?

– Я все знаю, малышка, и обищаю, что буду лутше, – пророкотал в трубку Арнольд.

При помощи таких вот обычных слов «Арнси-Варнси» вернул меня обратно к себе.

Офис губернатора Шварценеггера, 17 июня 2004 года

Из наших разговоров мне было известно, что Арнольд жил с отцом до семнадцати лет. Но что меня всегда удивляло, так это его способность давать точные характеристики поведению своего отца.

– Думаю, что это из-за щедрости отца. Я хочу сказать, что наш отец был очень щедрым. Ему нравилось баловать нас… – начал свой рассказ Арнольд.

– Мы сейчас говорим о его душевных качествах? – уточнила я.

– Нет, не только о них, ведь он покупал нам всякие мелочи, – пояснил Арнольд.

– Правда? Я всегда считала, что это ваша мать экономила буквально на всем, чтобы вас побаловать, – удивилась я его ответу.

– Моя мать поступала так потому, что мой отец получал жалованье только раз в месяц. Государственные служащие довольствовались единственной получкой в месяц. Так выходило, что день, когда выдавали жалованье, всегда приходился на пятницу, и поэтому отец мог пригласить друзей выпить с ним. Неудивительно, что из-за безудержных трат отца, который за один раз мог потратить половину или вообще все свое месячное жалованье, матери приходилось экономить и откладывать заначку. Она отлично понимала, что наступит такое время, когда семья будет вынуждена целый месяц сидеть без денег. Поэтому, как только ей в руки попадали хоть какие-то деньги, она их тут же припрятывала.

Нашему отцу нравилось ходить с нами куда-нибудь в воскресенье. А потом мы заворачивали в трактир, и для нас с братом это всегда было большим событием. Он покупал нам кока-колу, сладости или мелкие игрушки. Да, он был очень щедрым. И все остальное, что он делал, в большей степени было данью традициям, – закончил свою мысль Арнольд.