Далее про правила. Если приспичит ночью пойти туалет, то обязательно нужно было идти вдвоём. Это минимальное разрешённое количество для ночного выхода. Что бы быть, хотя бы, вдвоём, нужно было или разбудить соседа, или разбудить дневального, который пытается поспать. Того, кто стоит «на тумбочке» отвлекать не разрешалось совсем. Он так и должен был стоять, не двигаясь с места. Обычно дневальные (и я, когда был дневальным) стояли по два часа. Того дневального, который спал, старались не беспокоить. Он один, а бойцов в карантине было больше сорока. Так не то что двух часов, а всей ночи не хватит, чтобы всех «на горшок» сводить.

Не совсем понимая важности дневального, который охранял покой, жизнь и здоровье, мы использовали его наличие для озвучивания текущего времени. Этакие говорящие часы. Сидим в спальном помещении и вдруг кто ни будь: «Дневальный, время». А со стороны тумбочки: «Три часа пятьдесят две минуты!». Удобно, чёрт побери. А дневальный для этого и нужен – озвучить время, докладывать командиру, что ничего не произошло, натирать полы, иногда вызывать дежурного, стоять на тумбочке и накрывать стол в столовой для подразделения.

Дней через десять «карантина», нас разбили на группы и по очереди посадили в учебный класс. Пропиликали несколько букв «морзянкой», сказали, как напевается каждая (в полку учили морзянку напевами), несколько раз повторили, раздали листки. Сержант что-то пропиликал ключём, мы записали, подписали и отдали листки. И так с каждой группой.

Потом огласили результаты – человек двадцать остаются в учебном взводе. Из них будут делать радистов, остальные отправятся в суровую армейскую действительность. Суровую армейскую действительность для тех, из кого не будут делать радистов, представляли рота обслуживания (это те, кто не на Командном Пункте), рота управления (это те, кто на КП) и «точки» (отдалённые подразделения).

Получалось, что рота управления бдительно охраняла рубежи, обеспечивая мирность неба для советского народа, а рота обслуживания, так же бдительно охраняла и обеспечивала всем необходимым, роту управления. Необходимым для роты управления была еда, электричество, тепло и безопасность. Еду готовили повара из роты обслуживания, электричество вырабатывали дизелисты, обслуживающие дизель генераторы, которые стояли где-то в лесу, тепло – кочегары в котельной, за безопасность отвечал вооружённый караул, который и днём, и ночью ходил вдоль изгороди (колючая проволока или рифлёнка, с колючей проволокой, натянутой сверху) кругом. Безопасность от посягательств на нас извне и от посягательств нас, на то что за забором. В одном здании с караульным помещением находилась гауптвахта, которую тоже охранял караул.

Тем, кого оставили в учебном взводе, «светила» рота управления или «точка». Жадно впитывая любую информацию о своём будущем, я понял, что в карантине и учебном взводе – рай. А настоящие армейские будни, дни и ночи, меня ждут там, за стенами нашей маленькой казармы. Полученная информация не радовала, а напротив, нагоняла тоску. Больше всего меня пугала необходимость дежурить по ночам. Как так? Ведь ночью нужно спать. Я очень любил спать. И днём спать тоже не будут давать. А если неудачно уснуть и проспать самолёт, как проспали год назад корейский Боинг, то «губой» (гауптвахта) не отделаешься и в дисбат (дисциплинарный батальон) отправляют военнослужащих, если срок наказания до трёх лет. А пропустить самолёт, это, по любому, под червонец (10 лет). Т.е. – пошёл на ночную смену, через несколько лет вышел с зоны. В военное время, не только за самолёт, но и за пропущенную кодограмму или какой ни будь важный сигнал могут расстрелять. А пропустить можно не только ночью, но и днём. Всю эту информацию мы получали из источников, которые, вероятно, не заслуживали доверия, но относится к ним, как к недостоверным не позволяла субординация. Да ещё и других, альтернативных источников, не было.