Для непосвященных поясняю, что у гранаты есть чека – скоба такая сбоку от корпуса. Когда кольцо выдергиваешь – это удаляешь контровку, фиксировавшую чеку. Дальше она только рукой прижимается, которой гранату держишь. А при броске чека вылетает – и пошел отсчет секунд до взрыва. В данном же случае чека вылетела при перекладывании из руки в руку. И отсчет секунд уже пошел, когда студент, не торопясь, начал замахиваться. Ужаснувшийся подполковник тут же выбил у него гранату, ударив по руке. Она шлепнулась на гребень бруствера и покатилась обратно в траншею. До сих пор осталось непонятным, как смогли 11 человек втиснуться в блиндажик, с трудом, впритирочку, вмещавший четверых. Но втиснулись. Причем за считанные секунды. А граната не докатилась. Остановилась, наткнувшись на какой-то комок или камешек, и бабахнула на бруствере.
Но мало того: на том же занятии были еще и стрельбы из пистолета. И тому же Гордееву опять не повезло. У Валерки Аверина вышла осечка. Он, как положено по наставлениям, взвел курок пальцем и щелкнул еще раз. Опять осечка. И третий раз то же самое. Доложил:
– Товарищ подполковник, у меня осечка!
Тот подошел:
– Как осечка?
– А вот так! – показывает. Взводит курок пальцем, оборачивается, наведя дуло прямо в живот преподавателю и нажимает спусковой крючок…
Подполковник при щелчке тут же залег, плюхнулся в грязь. Потом вскочил, отнял у студента пистолет – и уже по инерции, взведя еще раз курок, направил в сторону мишеней. Раздался выстрел… После таких нервных встрясок у Гордеева на руках началась экзема, и он долго приходил на занятия в перчатках.
Доклад
На военной кафедре на втором году обучения наш взвод принял новый преподаватель. Для начала проверил внешний вид и приказал некоторым студентам в обеденный перерыв сходить в ближайшую парикмахерскую. Там собралась очередь из других взводов, и Саша Корытов вернулся с опозданием, занятия уже начались. Стучится робко в аудиторию, заходит и докладывает:
– Можно?… Я постригся…
Наш подполковник стал его поправлять, как правильно докладывать.
– Во-первых, вы должны обратиться ко мне по званию. Ну кто я такой? Генерал? Или, может, ефрейтор?
Тот уставился на подполковничьи погоны, секунду помедлил и брякнул:
– Товарищ майор!..
Когда хохот немножко утих, он все же сумел поправиться и продолжил:
– Товарищ подполковник! Я постригся!
– А кто такой – вы? Почему не называете себя?
– Так вы же знаете, вы сами меня отправляли. И в журнале записано…
– Мало ли, что записано! Положено называть звание и фамилию!
– Товарищ подполковник! Студент Корытов постригся!
– Уже лучше. Но только что значит «постригся»? Разве так докладывают? Я дал вам приказание. Вы его выполнили. И вы должны четко, по-военному, доложить о его выполнении. Ну?
Парень опять задумался, а потом четко, по-военному доложил:
– Товарищ подполковник! Студент Корытов постриг принял!
Глазомер, быстрота…
Однажды дежурным по кафедре был подполковник Иорданов. Ходил он, ходил по коридору, видать, скучно стало. А в углу, в фанерном ящике, стояли два пенных огнетушителя. Подполковник взял один. Посмотрел бирку – когда заправлен и когда проверка проводилась. Что-то там в головке поковырял от нечего делать. И вдруг огнетушитель у него в руках зашипел, ожил и стал пеной плеваться. Он не знает, что делать – сориентировался, направил струю на батарею отопления и кричит:
– Дневальный! Дневальный!
Дневальный-студент услышал, мчится к нему, бухая кирзовыми сапогами. Видит, стоит офицер с огнетушителем и зачем-то батарею поливает. Дневальный с ходу хватает второй огнетушитель, переворачивает, стукает, как положено, шляпкой по полу, становится рядом с Иордановым и тоже направляет струю на батарею…