Для Германии исход борьбы, что шла не на жизнь, а на смерть, решался на советско-германском фронте. Летом 1942 г. развитие обстановки на советско-германском фронте можно было сравнить с движением маятника. Еще весной инерция зимнего контрнаступления толкала Красную армию на запад, но разгром 2-й ударной армии на Волховском фронте, катастрофы под Харьковом и в Крыму качнули ход войны в противоположную сторону. Овладев инициативой, войска Германии и ее союзники приступили к выполнению плана «Блау», дополненного 30 июня 1942 г. замыслом операции «Брауншвейг». Целью вермахта стал выход на нижнюю Волгу, захват всего Кавказа и уничтожение советских войск в регионе. Недостаток сил вынудил противника ограничиться наступлением на южном стратегическом направлении, а решение нанести удар именно здесь определялось привлекательными перспективами установления контроля над местными нефтяными и продовольственными ресурсами.

Только это давало Третьему рейху шанс нанести поражение Советскому Союзу и выиграть войну. И первые шаги на этом пути позволяли немцам надеяться на успех, ведь они сумели отбросить советские войска за реку Дон на всем ее среднем и нижнем течении. 23 июля 1942 г., когда были в разгаре бои за «ворота на Кавказ», Ростова-на-Дону, А. Гитлер подписал директиву № 45 о продолжении операции «Брауншвейг». В ней конкретизировались задачи, которые предстояло решить при захвате Кавказа. Противник рассчитывал уничтожить противостоявшие ему силы Красной армии южнее и юго-восточнее Ростова-на-Дону, овладеть степным Предкавказьем, а затем прорваться в Закавказье через перевалы Главного Кавказского хребта и вдоль побережья Черного и Каспийского морей. Вся эта операция получила наименование «Эдельвейс». На Приморском направлении ее ход представлялся германскому командованию следующим образом:

«После уничтожения группировки противника южнее р. Дон важнейшей задачей группы армий „A“ является овладение всем восточным побережьем Черного моря, в результате чего противник лишится черноморских портов и Черноморского флота.

Для этого переправить предназначенные для выполнения этой задачи соединения 11-й армии (румынский горный корпус) через Керченский пролив, как только обозначится успех продвижения главных сил группы армий „A“, чтобы затем нанести удар вдоль дороги, проходящей по Черноморскому побережью на юго-восток»[9].

Наряду с черноморскими портами Краснодарский край привлек внимание врага своими нефтепромыслами. В остальном Кубань воспринималась им как один из путей в Закавказье. Но без ее захвата о броске через Кавказский хребет нечего было и думать.

В советской историографии при оценке плана «Эдельвейс» было принято говорить об авантюристичности замыслов германского командования и лично А. Гитлера. И действительно, уже в 1951 г. в своих показаниях, данных в плену, Э. Клейст отмечал, что наступление на Кавказ «не имело оперативной цели»[10]. Захват Баку 1-й танковой армией представлялся ее бывшему командующему невероятным. Относительно перспективным ему казалось наступление 17-й армии именно через Краснодарский край и далее вдоль Черноморского побережья на Батуми.

Но все это стало понятно позже, а тогда – летом 1942 г. – перспективы наступления на Кавказ виделись немецким командованием иначе. 30 июля начальник Генерального штаба сухопутных войск Ф. Гальдер отметил в своем дневнике благоприятное развитие операции на Кавказском направлении и в то же время высказал опасение насчет того, успеют ли немецкие войска достигнуть северных отрогов Кавказа раньше, чем там сложится организованная оборона. А уже на следующий день генерал констатировал развитие обстановки южнее реки Дон в соответствии с германскими планами и разгром советского фронта. Как мы видим, в отношении наступления на Кавказ Ф. Гальдер был настроен вполне оптимистично.